Министерство особых происшествий - Ти Моррис

— Велли, ради бога, что это за штука?

— Всему свое время, — сказал он, опуская панель управ­ления и отодвигая ее в сторону от жужжащего прибора. — А сейчас нам нужно вести себя тихо. Отфильтровать оперу бу­дет достаточно трудно.

— Так этот прибор может отфильтровать оперу? — ухмыль­нулась Элиза. — Обожаю такую технику.

Веллингтон шикнул на нее и вытащил из устройства неболь­шой конус, присоединенный к катушке, провода которой уходи­ли куда-то в сердце машины. Приложив конус к уху, он показал Элизе, чтобы та приставила ту часть устройства, которая нахо­дилась у нее в руке, к полу. Он нажал какую-то кнопку на па­нели управления, и янтарный свет немного потускнел. Затем он полез вглубь чемодана и извлек оттуда систему рукояток, при­соединенных к каркасу. Шестеренки устройства слегка ускори­лись, но тиканье их по-прежнему идеально совпадало с ритмом «Макбета». Он пропустил несколько тактов, а когда раздался сигнал войскам Макдаффа в Бирнамском лесу, выставил на­стройки. И снова шипение пара было заглушено громкой му­зыкой оркестра.

— А второй микрофон, — прошептал он, располагая свой цилиндр параллельно цилиндру Элизы, — находится здесь.

Затем он повернулся к чемодану и выставил настройки вто­рого набора ручек.

— Теперь это должно... — Отсвет двух шаров приобрел на­сыщенный медовый оттенок, затмевавшийся только его ши­рокой сияющей улыбкой.

—Должно — что? — прошипела Элиза.

Веллингтон убрал приспособление от своего уха и протя­нул его девушке.

— Только послушайте.

Элиза уставилась на оказавшуюся в ее руке чашку, а когда она приставила ее к уху, свернутый спиралью провод упруго натянулся. Но она тут же убрала от себя наушник, словно тот обжег ей кожу. Затем она восстановила дыхание и ошарашен­но уставилась на Веллингтона, открыв рот.

Ауралскоп, мисс Браун, пока всего лишь прототип, — признался он, — но, учитывая интенсивность музыки здесь и то, как четко слышны голоса, я считаю, что работает он вос­хитительно.

Ответом ему послужил тихий смех. Веллингтон предпола­гал, что его изобретение будет иметь успех, по крайней мере, у Элизы. И поэтому позволил себе в этой связи небольшую похвалу в свой адрес. Ауралскоп был настоящим достижени­ем, и он знал это; но удивить Элизу, принимая во внимание, сколько ей всего пришлось уже увидеть? Ощущение было очень приятным, но он контролировал свое ликование. Навер­няка он будет знать, насколько хорошо проявило себя его изо­бретение при испытаниях в полевых условиях, только после того, как они вернутся из оперы.

Вынув из ауралскопа второй наушник, Веллингтон стал вместе с Элизой слушать то, что происходило в ложе под ними.

— Заверяю вас, — настаивал мужской голос; слышен он был через ауралскоп четко, хотя и прерывался небольшим по­трескиванием и хлопками, словно отзвуками далекого фейер­верка. — Мою дорогую матушку не смогла бы разбудить да­же канонада пушек из увертюры « 1812 год». Я вообще удивлен ее стойкостью сегодня вечером. Обычно ко второму акту она уже отключается.

Тут вступил второй голос:

— И поэтому нужно обсуждать такой вопрос в обществен­ном месте?

— В этом ваша слабость, Саймон, — презрительно хмык­нул третий мужской голос. Было похоже на то, что в персо­нальной ложе Общества Феникса появился новый гость.

Веллингтон вынул из внутреннего кармана фрака записную книжку, открыл ее и, продолжая слушать разговор, внес туда имя — Саймон.

— Вам просто не хватает смелости, — насмешливо про­должал этот голос. Не Саймон. Пока не идентифицирован. — Когда настанет наш час, люди будут смотреть на эту ложу не с любопытством, а с почтением. В настоящее время мы про­сто устраиваем маскарад. Но придет день, когда они будут об­ращаться за разрешением к тем, кто сидит на этих местах.

— Итак, мои дорогие компаньоны, — вновь вступил пер­вый голос, — принимая во внимание последние события...

— Чертовски неаккуратно сработано, если хотите услы­шать мое мнение, — перебил его мужчина, который говорил о «почтении» и «разрешении».

— Прекратите, Барти! — огрызнулся Саймон. — Я кон­тролировал ситуацию...

Голос неожиданно затих, и Веллингтон с Элизой перегля­нулись. Букс отложил карандаш в сторону и подкрутил диски, после чего последовал короткий выброс пара...

К сожалению, это произошло во время исполнения знаме­нитой арии Una Macchia Qui Tuttora леди Макбет Кристиной Нильсон, которой аккомпанировали несколько струнных ин­струментов. И ничего больше.

Оба агента замерли. Элиза показала на свой наушник, по­том медленно покачала головой. Он вообще перестал дышать. Веллингтон был убежден, как бы неправдоподобно это ни бы­ло, что люди в ложе под ними слышат, как звенят его напря­женные мышцы, как струится по спине пот, когда он медлен­но поднимает свой наушник. Он поднес его к уху, сердце в груди от недостатка воздуха отчаянно сжалось. Тишина в ло­же под ними была леденящей.

— Вы уверены, что не хотите пересмотреть этот ответ, мистер Росс? — спросил все еще не идентифицированный голос.

— Смит больше не представлял опасности, — настаивал тот. — К тому же он был одним из членов нашего ордена.

— Тогда пусть это послужит горьким уроком, мистер Росс. В нашем обществе имела место измена, и мы никогда бы не узнали, насколько в действительности лоялен этот джентль­мен. В один прекрасный день я бы все равно согласился с ва­ми, что вопрос этот нужно как-то решать. Если бы к нашему бывшему посвященному не пришел в Бедлам тот посетитель, думаю, доктор Смит сейчас наслаждался бы этим спектаклем, сидя на вашем месте.

Продолжайте же, Саймон, — попросил женский голос. Хотя звучал он робко, в тоне чувствовалась какая-то сила. — Согласитесь, что мой Бартоломью убрал за вами всю грязь. В конце концов, именно вы с Кристофером пригласили этого человека в наши ряды.

Теперь у них было одно полное имя — Саймон Росс. Оста­вался еще Барти и властный голос, принадлежавший, по-видимому, их лидеру.

— Оливия, — проворковал Бартоломью, — это очень ми­лый жест с твоей стороны, но я не нуждаюсь в твоей галант­ности для своей защиты. — Голос его упал, но в нем было столько чувства, что Элиза и Веллингтон все равно продолжа­ли слышать его. — Мое доброе фамильное имя подобно хо­рошему и преданному псу: оно молчит, не выставляя себя на­показ, и отзывается только тогда, когда к нему обращаются.

Веллингтон тут же взглянул на Элизу. Она смотрела не на него. Взгляд ее сверлил пол, а ногти вцепились в ковер теа­тральной ложи. Сделав медленный долгий выдох, Веллингтон записал имена «Бартоломью» и «Оливия», а разговор после небольшой паузы продолжился.

— Мистер Росс, я не собираюсь возлагать всю ответствен­ность за то, что произошло, на вас. Вы все находили его оча­ровательным, образованным и вполне подходящим кандида­том. Если бы я по своей данной мне Господом натуре не был так подозрителен, он очаровал бы и меня тоже.