Охота за "Красным Февралем" - Владлен Борисович Багрянцев

со всем возможным хладнокровием. «Это будет не просто удар торпеды, а очередной удар судьбы, — отстранено подумал он. — Но если Небеса посылают нам испытания — значит, на то есть причина».

Он едва удержался от того, чтобы в последний момент не крикнуть «Акбар велик, во славу его!» Впрочем, «Кайчо банзай!» он тоже не стал кричать.

Прямого попадания удалось избежать — эта последняя торпеда взорвалась за несколько метров до корпуса. Впрочем, сила взрыва была такова, что ударная волна потрясла лодку от первой до самой последней заклепки. Одна из «февральских» торпед взорвалась прямо в аппарате; в добрую половину отсеков хлынула вода; по всему кораблю лопнули лампочки, экраны приборов и другие стеклянные приборы и детали. Двигатели заглохли, винты замерли.

«Красный Февраль», потерявший управление, принялся медленно опускаться на дно.

Больше в японскую лодку никто не стрелял, но несколько минут спустя над «Красным Февралем» промелькнула огромная тень. Черная, зловещая… древняя…

* * * * *

Разумеется, Мохаммед Османи был далеко не единственным, кто пошел по такому пути. Мохаммед был только одним из многих. У Сулеймана Азам Хана хватало молодых, преданных бойцов, готовых выполнить любой приказ. Их судьбы и карьеры сложились по разному.

Кто-то дослужился до поста начальника армейского продуктового склада или арсенала — где было чем поживиться. Кто-то застрял на посту капитана патрульного катера, и теперь перевозил для Мастера контрабанду. Кое-кого разоблачили, и он сгинул в подвалах Ресбезопасности. Кое-кто решил, что больше ничего не должен старому господину — и жестоко за это поплатился. Были и другие. Просто Мохаммед Османи был одним из самых лучших.

Может быть даже — самым лучшим.

Поэтому все эти годы Мастер его практически не беспокоил. Следил за карьерой любимого ученика издалека. Раз в год или два напоминал о себе через надежного человека — и ничего больше. Вплоть до того самого дня, когда Мастер заявился на встречу лично, чтобы отдать новый приказ.

— Стоит ли торопиться? — посмел усомниться Османи. — Лет через пять я мог бы стать адмиралом…

— Хотел бы я на это посмотреть! — расхохотался Азам Хан, но тут же помрачнел. — Увы. Тебя подозревают. Нельзя больше рисковать. Пришло время выводить тебя из игры.

У Мастера везде были свои люди. Не исключено, что даже среди агентов Ресбезопасности.

Османи честно выполнил приказ и добросовестно разработал план по угону атомной подводной лодки. Ограбление века! Мастер мог бы им гордиться. Если бы остался жив. Вот только вряд ли он уцелел.

Все произошло слишком быстро — так оно обычно и бывает. Вот они стоят на борту пакистанского корабля и спокойно разговаривают. Мгновение спустя — взрыв. И вот уже Османи катится вниз по накренившейся палубе, а потом и вовсе падает в море. Еще один взрыв. Когда капитана поднимали на борт «Красного Февраля», рядом с ним в воде никого не было. Мастер остался на «Барбароссе». Зацепился за ванты, например, или погиб, когда в корабль угодила вторая торпеда. Нет смысла гадать. Вряд ли Османи мог для него что-то сделать.

Все эти годы он был предан этому человеку. Вплоть до этого самого дня. Мастер подобрал его на улице — тогда, в первые часы белголландского вторжения. Дал еду, крышу над головой и, что самое главное — защиту. Никто бы не посмел обвинить Мохаммеда Османи в неблагодарности. Он был хорошим солдатом — все эти годы. Нет, не солдатом Красной Сферы, а солдатом Сулеймана Азам Хана, короля бангладешской мафии, истинного хозяина Бенгальского Залива и пары-тройки соседних морей. Скорей всего, теперь за опустевший престол начнется большая драка…

Вот только Мохаммеда Османи это уже не касается. неважно, кто станет наследником Мастера — Османи ничего не должен этому человеку. Он теперь сам по себе.

Сам по себе? Ах, если бы!..

Коммандер Мохаммед Османи, капитан ассирийского военного корабля «Красный Февраль» приоткрыл глаза и, собрав все свои силы, крикнул:

— Доклад!

— Воу-воу, полегче! — отозвался доктор Алекс Брага. — Не торопись вставать. Серьезных повреждений нет, но покой тебе не помешает.

Османи открыл глаза пошире и осмотрелся. Знакомое место. Да, корабельный лазарет.

— Что происходит? — хрипло спросил капитан. — Что с лодкой? Кто командует?

— Пусянь, — ответил Брага на последний вопрос. — Да, он просил сообщить, когда ты очнешься. — Доктор уже поднимал телефонную трубку. — Да, старпом, это я. Все в порядке. Вас понял, ждем. — Корабельный врач положил трубку и снова повернулся к Османи. — Сейчас придет комиссар Адачи, будет тебе доклад. Лежи смирно.

Командир «Февраля» собирался еще что-то спросить, но силы временно оставили его. Алекс Брага, в свою очередь, принялся возиться с медицинскими инструментами на другом конце отсека и не спешил вступать в задушевные разговоры. Может и к лучшему.

— Доктор, вам лучше оставить нас, — заявил появившийся на пороге комиссар Адачи. Люггер-капитан Брага пожал плечами и послушно удалился.

— Доклад, — повторил Османи.

— За бортом тихо, врагов не слышно и не видно, — немедленно заговорил Франциско Адачи. — Лодка лежит на грунте, примерно 850 метров. Запасной реактор мертв, нам пришлось загерметизировать отсек. Базаревич и его люди пытаются перезапустить основной реактор. Станислав говорит, что наши шансы 50 на 50. Воздуха осталось на двенадцать часов. Другие повреждения незначительны и будут устранены в кратчайшие сроки.

— Потери?

— Пятнадцать убитых. — Комиссар достал из наружного кармана сложенный вчетверо листок бумаги, развернул его и принялся скороговоркой зачитывать имена. Брунгильда Тан и лейтенант Савачика оказались в этом списке. Жалкий конец блестящей карьеры. Они ведь даже не за Сферу погибли, а так, за наемника бенгальской мафии. Пятнадцать… «Пятнадцать человек на сундук мертвеца». Пятнадцать — вот проклятое число, не тринадцать…

— Все раненые — легкие, и уже вернулись на свои посты, — продолжал Адачи, — кроме вас капитан. — Нет, в его голосе не было упрека: комиссар просто констатировал факт. — Но у нас шесть пропавших без вести. — Еще один список, который понравился капитану Османи гораздо меньше. — Отсутствуют восемь спасательных капсул.

«Интрига закручивается!..»

— Разумеется, — это ничего не значит, — Адачи как будто прочитал мысли капитана. — Некоторые капсулы могли катапультироваться автоматически из-за короткого замыкания. Беглец — или беглецы — могли запустить несколько пустых капсул, чтобы сбить нас с толку…

— Неважно, — перебил его Османи. — Кто в нас стрелял?

— Мы сверили показания уцелевших приборов и офицеров, — поведал комиссар, — судя по всему, старшина Тан не ошиблась — и это действительно был «Сиамский близнец». Я привык так его называть, — смущенно уточнил Адачи. — «Катамаран», с которым я столкнулся однажды на войне, ходил под таиландским флагом. Неважно. Итак, пока мы воевали с «Катамараном», другой корабль, о котором мы не знаем