Иной мир. Бессмертные - Никита Эдуардович Шарипов

покинул ножны, а затем легко подлетел к горлу хозяина и в один присест прорезал его до самого позвоночника, а затем просто упал с легким звоном на каменный пол. А следом упал его бьющийся в конвульсиях и заливающий округу кровью уже бывший обладатель.

Вовка, ничуть не запачкавшийся, спокойно встал и, облизнув сперва нижнюю, а затем верхнюю губу, громко сказал:

– А теперь можно и кровушки испить…

Кровь не имела большой питательной ценности и поэтому была совсем неинтересна Вовке. Ему было нужно лишь веселье и прочитав мысли сломя голову удиравшего Тони, он его получил. И, отправившись спокойным шагом следом за беглецом, Вовка уже знал, что скоро веселья будет еще больше.

Подпольный штаб банды располагался в подвальном помещении. Чтобы туда попасть следовало спуститься по грязной каменной лестнице, пройти вонючим коридором, затем снова спуститься по лестнице, и только тогда ты оказывался около достаточно прочной стальной двери, которая могла похвастаться наличием трех запирающих механизмов, два из которых имели электронное управление.

Рентгеновского зрения у Вовки не было, и поэтому увидеть устройство запирающих механизмов он не мог. Но зато у него был телекинез, при помощи которого можно было двигать предметы. И детали замка стали теми самыми предметами, которые он начал по очереди двигать в слепую. И, наученный опытом добытым из собственной памяти, он сумел открыть дверь всего за два с небольшим десятка секунд. И распахнув её, наконец-то увидел троицу негодяев, за которыми пришел.

– Бабка соврала, я не вампир. Но выжить вам сей факт всё равно не поможем, – сказал Вовка, потому что не прекращал читать мысли Тони и знал всё, о чем тот говорил.

– Да понятно, что все это бред, Тони всегда любил верить в сказки! – неожиданно бодро ответил сидящий на интересном кресле толстяк. Вообще в помещении было двое толстяков, но второй был так себе толстяк и он стоял, а вот сидящий в специальном увеличенном кресле был всем толстякам толстяк и фокус с дистанционным отпиранием двери его вообще не удивил. А еще, как выяснилось, жирдяй тоже был фокусником, потому что пистолет в его пятисосисочной руке появился каким-то волшебным образом.

Выстрел получился слишком громким, уши заложило у всех, кроме Вовки, а еще сильно завоняло чем-то кислым, видимо порох в патроне был не совсем качественным. Но на пуле это не отразилось, своё ускорение она получила, и попала в цель, прямо в живот. Толстяк именно туда и метился, и даже немного удивился тому, что попал так хорошо, потому что стрелком он был совсем никудышным. Но он не мог знать, что данный выстрел по сути был произведен под контролем извне и промах был полностью исключен.

– Ой, ты меня убил! – Вовка по театральному схватился за живот, отступил к стене, и начал плавно оседать по ней. – Этот толстый гад застрелил меня! О Боги, о как же больно, я умираю… Ааа!

– Я не понимаю, он умирает или нет? – спросил Оскар, который был весь бледный от увиденного. – Кровь, она же настоящая, правильно?

– О да, эта кровь настоящая! – вскрикнул Вовка, продемонстрировав свои запачканные руки. – Вот, вот она, смотри на результат своих действий, жирная тварь! Смотри и помни, что ты убил человека!

– Рана в живот… – Дрэг посмотрел на пистолет, а затем на того, кого он только что подстрелил. – Рана в живот – это скверно… И это наверняка больно, поэтому он точно не должен себя так вести…

– Да, эта та еще скверна! – крикнул Вовка. – Попробуй сам, тебе оно не понравится!

Дрэг, не ведая зачем, направил пистолет в свой огромный живот и, понимая что сейчас будет что-то жуткое, все равно вдавил спусковой крючок. И произошел жуткий выстрел, потому что оружие было буквально вмято в жировые прослойки, и все пороховые газы устремились в проделанное пулей отверстие. А сама пуля прошла все мягкие ткани и остановилась только в позвоночнике.

Жирдяю повезло, он потерял сознание и словно кусок слизи мягко сполз на грязный пол с большого стула. А затем его тело начало биться в конвульсиях. И Вовка даже расстроился, потому что вышло немного не так, как он планировал изначально. Но что-то изменить обратно уже было нельзя, и поэтому он продолжил развлекаться. И уже успев заживить рану на животе, задрал одежду и уставился на то место, где недавно была дырка от пули. И воскликнул:

– А всё, она куда-то делась, вот же фокусы какие! – и он, видя что Тони и Оскар с ужасом смотрят на него, показал на Дрэга и крикнул: – А вот у него не делась, у него не понарошку!

Тони не выдержал, сделал рывок и ловко подхватил лежащий на полу пистолет. Вовка, если бы тот попытался убить его, без труда успел бы забраться в голову стрелка и сбить прицел. Но вышло немного иначе, убивать кого-то худой не планировал. Пистолет он сунул себе в рот, сунул под нужным углом, будто всю жизнь тренировался как это делать, и содержимое головы взметнулось вверх и частично осталось на потолке. И второй толстяк, так и стоящий на ногах, от этого зрелища сразу же потерял сознание и упал головой вперед. И будто специально вскользь приложился виском об небольшой железный ящик, лишь отдалённо напоминающий сейф. И с раны, которая оказалась слишком приличной, сразу же пошла обильным потоком кровь.

– Да вот же черт! – Вовка начал злиться по настоящему. – Все через одно место, я вообще не это планировал. Но я все равно повеселюсь. В этом городе живет множество уродов. И все они заслуживают одного – мук и последующей смерти…

Владимир Росс осознал себя сидящим на холме. Была ночь, но в небе висела полная луна, а звезд было так много, что можно было не сомневаться, что там нет места даже самому маленькому облачку. И в свете ночного светила было хорошо видно машину, которую ему подарила Алена Ревенко, и на которой он приехал в город Светлый, чтобы затем найти владельца маленькой гостинцы Форрест, и посмотреть на чудо устройство, выпускающее отравляющий газ. И он даже помнил, как подъехал к той самой гостинице, но дальше всё, его память обрывалась. И было такое ощущение, будто её отсекли чем-то острым. Мечом, например.

Причина, по которой у него происходили подобные провалы в памяти, была известна Владимиру. Раздвоение личности, оно случалось почти всегда, когда его заблокированная память вновь становилась ему доступна. Вторая личность, он пятнадцатилетний, любитель изысканного баловства Вовка, жила собственной жизнью и он, истинный владелец этого тела, ничего не мог ей противопоставить. Вовка без труда гасил его сознание и начинал творить всё, что ему заблагорассудится. Тот разумный, который когда-то по просьбе старшего Росса изуродовал разум его сына и заблокировал большую часть воспоминаний и вместе с ними способностей, был не совсем опытен и сделал что-то неправильное. И это неправильное, какая-то наверняка незначительная ошибка, принесло плоды – неизбежное раздвоение личности. И изменить что-то уже было нельзя, потому что откат настоящего до нужной точки прошлого в данный момент был просто невозможен…

Помимо машины и самого Росса на холме было еще кое-что, что он заметил не сразу. Был большой колодец, сложенный из двухметровых бревнышек, похожих друг на друга как на подбор. И если кто-то бы зажег этот колодец, то вышел бы огромный костер, который было бы видно за многие километры. И даже пропитанные соляркой тряпки уже имелись и были вставлены в щели в самом низу, и оставалось лишь поднести горелку, которая так же была в наличии. Но устраивать огненное шоу Владимир не спешил, и на то были причины. Он не хотел, чтобы загорелись семь высоких крестов, окружавших колодец. Крестов, на которых висели распятые мужчины. Жутко изуродованные, испытавшие немало мучений, наверняка мечтающих о смерти, но при этом по прежнему живых.

– Эх Вовка, Вовка. Ну что же ты творишь, гаденыш… – тихо сказал Владимир и потянулся к горелке. Он знал, что вторая личность отдала тело не просто так. Она, в отличии от него, была способна наблюдать.

И сейчас пятнадцатилетний Вовка хотел, чтобы он, истинный Владимир Росс, закончил начатое. И безумный