Вернись и начни сначала - Марина Медведева

— Вы легко могли узнать это от кого угодно, даже от наших соседей, — недоверчиво хмыкнул Сэм.

— Когда вашей дочери было пять лет, Джулия забеременела вторым ребенком. Родился мальчик, но шла война, лекарств не хватало, и он умер от воспаления легких.

Сэм закрыл лицо руками и опустился на стул. Мне было жаль, что пришлось напомнить ему об этой трагедии, но выхода не было. Нужно, чтобы он мне поверил.

— Этого вы не могли знать. Никто не знал. Мы тогда жили в лагере для беженцев, у нас были фальшивые паспорта. Я – ученый с мировым именем и правительство опасалось, что меня могут похитить враги.

— Видите, я не вру. Сэм, мне нужна ваша помощь. В течение семи часов вы не должны покидать лабораторию. Следите, чтобы Машина работала. Чтобы я могла вернуться.

— Я не могу поверить, что приказал вам убить человека, — мотал головой Сэм.

— Вы решили это не в одиночку. И, поверьте, это единственный выход. Иначе меня бы здесь не было.

Он с сомнением посмотрел на меня и махнул рукой:

— Идите. Я буду ждать.

Я облегченно вздохнула и поспешила к выходу.

Институт Сэма располагался в центре Хоупфул-Сити. Я распахнула стеклянную дверь и подставила лицо мягким лучам сентябрьского солнца. Будто из холода зимних Трущоб перенеслась на южный курорт. Вокруг скользили люди, легко одетые, такие разные. С улыбками и грустью, радостью и гневом, хитростью и простодушием на лицах. Жизнь в Хоупфул-Сити кипела, бурлила, пенилась, словно необъятное людское море. Когда-то это была моя жизнь. Наша с Димкой.

Я посмотрела на другую сторону улицы и мой взгляд наткнулся на знакомый ряд видеофонов. Сердце защемило, и я, не осознавая, что делаю, бросилась вперед, сквозь поток машин. Вслед неслись нервные гудки, гневные крики. Я не слышала. Когда приблизилась к видеофону, раздался голос:

— Личность идентифицирована. Баланс счета положительный. Можете сделать звонок.

— Номер х585zkl38, — я назвала хорошо знакомый номер нашего с Димкой дома. Дома, который я сожгла перед тем, как сбежать в Трущобы.

Если дома мой двойник, я просто оборву связь.

— Мама!

Я увидела живое лицо моего мальчика и не выдержала — всхлипнула, по щекам потекли слезы, дыхание перехватило. Сердце бешено рвалось из груди. Я смотрела на сыночка и не могла выжать ни звука.

— Мама, почему ты плачешь? Что случилось? – волновался Димка.

— Все в порядке, малыш, — ответила сквозь всхлип. – Просто я так по тебе скучала.

Я протянула руки и дотронулась до экрана с его лицом. Провела рукой по кудрявым, взъерошенным волосам, заправила непослушную прядь за ухо. Смотрела и не могла наглядеться. В голове бурлили мысли: взять такси и рвануть домой. Обнять, расцеловать сыночка. Меня переполняло невероятное счастье. Он жив, он здесь, я вижу его.

— Мама, почему ты в зимней куртке? На улице тепло.

Я улыбнулась сыну. Сердце еще стучало, но, кажется, стало легче. Пора действовать. Я должна сберечь жизнь Димки. У моего мальчика появится будущее.

— Димка, малыш, у тебя хорошая память. Можешь запомнить то, что я скажу и передать мне вечером, когда вернусь домой?

— Конечно, мама. А разве ты сама не запомнишь?

— Вдруг, я забуду, сынок? Ты непременно напомни мне, когда приду.

— Хорошо, мамочка, — кивнул Димка.

— Пятое ноября 2147-го года. Тебе будет восемь лет. В этот день ты не должен выходить из дома. Никуда, даже в школу. Это очень важно. Запомнил?

— Да, мама. Пятого ноября через два года не выходить из дома, — удивленно повторил сын.

— Не забудь рассказать мне об этом сегодня, когда вернусь домой.

Димка кивнул, а я еще раз погладила его лицо на экране.

— Помни, я сильно—сильно люблю тебя! – сказала я и услышала в ответ:

— Я тоже люблю тебя, мамочка!

Слезы бурным потоком лились по щекам. Я отключила видеофон и стиснула голову руками. Неужели я в последний раз увидела сына?

От волнения я не заметила, как ступила на проезжую часть и очнулась лишь от резкого крика.

— Чокнутая! Смотри, куда идешь.

Крик разбудил меня, охладил пылающую голову. Я вернулась на тротуар и направилась в ближайший торговый центр. Нужно поскорее купить одежду и ехать в отель «Маджестик». Через два часа свадьба. По пути я подошла к одному из безликих почтовых ящиков и отправила письмо Кристи.

В торговом центре я переоделась в широкую юбку до колен с просторными карманами, блузку без пуговиц, гольфы и туфли. Пистолет спрятала под юбку – привязала к ноге толстой резинкой. Немногие вещи – зажигалку Ивана, магазины с патронами убрала в небольшую поясную сумку. Надела белокурый парик и посмотрела на себя в зеркало. Передо мной была незнакомая женщина. Светлые волосы, худые плечи, в глазах отчаяние. Вряд ли среди гостей на свадьбе будут мои знакомые из прошлой жизни. Даже если так – они меня не узнают. За полгода, проведенные в Трущобах, я сильно изменилась. Лицо осунулось, тело похудело. В зеркале я походила на затравленного зверька. Я выбросила старую одежду в утилизатор и расплатилась за покупки, приложив палец к терминалу.

После я отправилась в банк, ибо для моего плана требовались наличные. Платежный терминал успешно сканировал сетчатку моего правого глаза и выдал пять тысяч долларов. В то время в Хоупфул-Сити это была максимальная сумма, которую я могла снять через терминал. За более крупной пришлось бы обратиться к сотруднику банка. Я взяла деньги и для начала забежала в аптеку. Купила слабительные пилюли, быстро растворимые, без вкуса и запаха. Теперь нужно получить доступ в отель. Мы с Кристи, когда готовились, перелопатили море информации о гостях и обслуживающем персонале и решили, что я должна стать официанткой. Трудность в том, что весь обслуживающий персонал нанимали заранее и, чтобы попасть в отель, мне нужно занять чье-то место. Мы тщательно перебрали список работников и выбрали студента Харпера Джонса, чье лицо походило на женское. Кристи решила, что его глаза совсем как мои. Осталось убедиться, что он не откажется от легких денег. Я нашла беспилотное такси и поехала к Джонсу.

Квартал, где он проживал, напомнил мне Трущобы. Облезлые дома, грязные улицы, резкие запахи помойки вперемешку с дурью. Я поднялась по шаткой