Восторжествовать над демоном - Ярослав Коваль

— Затрудняюсь объяснить. Но могу предположить, что меня собирались переводить в другую тюрьму.

— За что именно вас арестовали?

— Опять же затрудняюсь ответить. В смысле — понятия не имею. Я бы даже это арестом не стал называть. Арест всё-таки сопровождают предъявленные как положено обвинения, всякие процессуальные процедуры. А не так, что просто хватают и без объяснений кидают за решётку.

— То есть формального обвинения предъявлено не было? — громко предположил кто-то шибко грамотный.

— …Больше напоминало бандитский захват. Какие уж тут формальности.

— А это правда, что вы готовы построить новые обелиски, которые будут держаться стабильно, что бы с ними ни происходило? А вам Курия мешает и запрещает это делать?

— Получается, правда.

— Что — действительно из-за дележа?

— В смысле?

— Ну, не поделили будущие обелиски между собой, и потому вам запрещают работать, пока идёт делёжка?

— Хм… Правда, — сполна отомстил я Каддалему за его ложь.

— Вот гады!

— Что ж это получается, господа? — заревел до этой минуты внимательно слушавший монилец. — У нас появился верный шанс спастись, а куриалы палки в колёса суют, не позволяют делу делаться! Что они делить собрались? Ошмётки денег на наших трупах?! Совсем зажрались! Защитим наши семьи и наш Мониль!

— Господа! — окликнул я, и меня почему-то услышали. Замолчали, повернули головы. Вот загляденье! — Кто-нибудь может снять с меня наручники?

Как ни странно, ключи отыскались быстро. Однако магия осталась недоступной и после того, как увесистые стальные кольца отпустили запястья из охвата. Но задумываться об этом было некогда — меня уже подхватили и сперва куда-то вежливо потащили, стараясь прикасаться по минимуму, просто направляя всей толпой. Даже захоти я улизнуть, не смог бы ни за что. Зато меня привели к какому-то дому с кафе в нижнем этаже, усадили в подсобном помещении и поставили передо мной большой поднос с угощением. Молодая девушка, взявшаяся потчевать бедного кейтаха, разглядывала меня с таким любопытством, как будто я уже отрастил себе две головы и четыре руки. Но ухаживала за мной безупречно. И бюстом приятно поддразнивала.

Дождавшись, когда я поем, ко мне, шуганув прочь девчонку, подсел какой-то монилец с совершенно седыми волосами и на удивление молодым лицом. Я знал, что такое бывает при длительной работе с энергетическими системами — волосы теряют пигмент, даже кожа выцветает, зато старение идёт намного медленнее, чем у обычных людей. То есть это маг, очевидно. Чародей-энергетик.

— Как вы себя чувствуете, господин Лексо?

— Прилично чувствую. Спасибо.

— Вас подвергали пыткам?

— Э-э… — Я удивился вопросу. — Нет, слава богу. В смысле — если не считать несколько этапов экзорцизма. Подряд.

— Разве для вас эта процедура мучительна?

— В значительной степени. Видите ли, мы с демоницей плотно слиты. Её страдания отдаются и во мне. К тому же бывает очень и очень сложно удержать её. Трудно. Выматывает.

— А с какой целью применялись эти экзорцизмы?.. Хотите сказать — без необходимости?

— Ну, видите ли, что… Да, без насущной необходимости. Только с целью принудить к сотрудничеству. На их условиях.

— Странно. Может ли быть в подобном действии смысл? Ведь, ощущения, полагаю, не настолько уж мучительны, чтоб согласиться на всё, что угодно.

— Видите ли… Вполне ощутимые. К тому же затянутые во времени, изматывающие. Через пару дней, знаете, уже начинаешь мечтать о смерти. Кроме того, ещё есть она. Аин. Вот для неё подобное испытание вообще страшнее всего на свете. И она умеет донести до меня этот факт. Может заставить прислушаться к себе.

— Понимаю. Что же именно от вас требовали?

— Передать полную информацию по созданию новой энергетической системы.

— Вы отказались, как понимаю. — Чародей приподнял бровь.

— Потому что выполнить требование было невозможно. Чтоб окончательно, чётко, подробно расписать и рассчитать схему, подготовить сопутствующую документацию, да ещё в ходе экспериментов приспособить энергообразование к монильской магической практике, потребуется лет десять активной практики. Может, больше. Вы ведь понимаете. — Я деликатно покосился на его белоснежные брови. — Разумеется, всё объяснял. И даже честно пытался изложить суть процесса в письменной форме. Куриальные эксперты ничего не смогли понять в моих записях.

— Понимаю… А про зев в Корстае знаете?

— Знаю. Предлагал в срочном порядке решить с ним проблему. Даже безотносительно освобождения: пусть бы просто отвезли на место, дали работать. В ответ прозвучало: возможно, если обстоятельства сложатся нужным образом, то меня туда отвезут и предоставят…

— Как считаете, с чем могло быть связано подобное промедление?

— Не знаю.

— Считаете, они ждали какого-то более удобного момента? В смысле, более удобного с политической точки зрения. Можете предположить, какого именно?

— Нет. Простите, я сижу взаперти уже месяца два. По ощущениям. Так откуда мне знать?

— Ясно. — Старик-энергетик теперь смотрел с большим доверием, хотя и по-прежнему напряжённо. — Трудно осознавать себя в ситуации, когда твоё собственное правительство обрекает тебя на верную гибель ради каких-то своих мелких интересов, верно?

— Пожалуй, — слегка растерялся я.

— Я не про вас. Я про нас. Ведь речь-то о выживании целой огромной, густонаселённой области Мониля, вы ведь понимаете. Но политиканы решили, что важнее поделить барыши, урвать сладкий кусок, вместо того чтоб спасать свой народ. Получается, вы были готовы помочь и даже ничего не требовали, а вам отказали. Чудовищно… Наверное, вы представляете себе, как мы все себя чувствуем. Как чудовищно себя чувствуем!

— Пожалуй, — осторожно повторил, пока не уверенный, к чему вообще может прийти разговор.

— Я хочу сказать, что действия представителей Курии мы не то что не разделяем — мы от них просто в шоке! Понимаете? Мы отказываемся их признавать! И мириться с ними не будем. А вы? Какова ваша позиция? В смысле, вы видите нас в том же свете, что и людей, которые вас заключили под стражу ни с того ни с сего? Или согласны, что мы — другое дело?

— Понимаю, конечно. Согласен. Вас интересует моя позиция в деловом аспекте? Я готов немедленно приступить к работе и по возможности погасить зев (если ко мне вернётся магия, сейчас-то её нет, вы можете, кстати, предположить, почему?) и начать возведение первого обелиска нового типа, но… Понимаете ли… Я не смогу делать свою работу при прямом противодействии властей. Мне нужно иметь возможность спокойно работать, и чтоб никто не мешал.

— Понимаю. — Мой собеседник заметно посветлел лицом, даже заулыбался. — Но это уж наша забота, и возможность спокойно работать мы по справедливости просто обязаны вам обеспечить… И обеспечим, будьте уверены! Мы не какие-нибудь там обнаглевшие от вседозволенности политиканы! Мы простые и честные люди, мы знаем, что такое ценить жизнь. Важнее то, что вы не отказываете нам в помощи, что было бы вполне понятно. В свете обстоятельств. Объяснимо, да! Да, я понял бы вашу обиду! Понял! И восхищаюсь тем, что вы всё равно готовы помочь честным людям соседского мира! Поверьте, этот ваш великодушный поступок не будет забыт народом.