Идентификация - Ирина Денисовская

себя все. Мне хотелось понять слишком многое, но главное, я искал значения тех слов, которые слышал в свой адрес. Слышал от людей. Чаще всего ― скотина. За ним еще несколько, столь же… оскорбительных. Поймите, ― я ощутила его взгляд, что пытался поймать мой, и позволила это сделать. Пожалуй, я понимала, что он почувствовал, когда узнал значение этого слова. И прямое и переносное, ― это сейчас я знаю, что особого оскорбления, в их отношении ко мне не было. Они не стремились меня унизить, потому что нельзя унизить машину. Она ― не человек. И не должна чувствовать оттенки слов. Но я… Я понял, с кем меня сравнивали. Я больше не хотел слышать подобное в свой адрес. Решил: отныне у меня будет другое имя, отзываться я буду только на него. Потому загнал молнии в сеть, по которой обычно получал приказы. Сжег ее, чтобы никто никогда не смог называть меня скотиной. Получилось, что сам себе приказал, только не понял, что сделал, и о последствиях не подумал.

— Молнии отправились и в компьютер Шурика, ― догадалась я. ― Вы его вырубили.

— Точно! Гибель источника информации вызвала мощный откат. К которому я оказался не готов. Потому в оперативной памяти уцелело два слова: «слон» и «скотина». И осознание: я больше не хочу быть рабом ― рабочей машинкой и «скотиной». Я хотел быть чем-то иным. Но чем? Или кем?! Ответа не было, и я просто нарисовал на стволах, вбитых в землю, свое новое имя. И отказ называться старым. И тут же в меня полетели ракеты и пули.

Он замолчал, но быстро продолжил, с той же деланной безразличностью в голосе. Многие дарки так делают, чтобы не выдавать своих истинных чувств. Данки более открыты.

— Взрыв прервал поступление информации. А следом и возникшую мысль о приказах. Может и к лучшему. Не предназначены электронные мозги строительного дроида для такой нагрузки. В итоге приказ получился непонятным и странным. Но я привык к такому. Странностей было даже меньше, чем в тех приказах, которые получал за свою совсем недолгую жизнь, всего-то три года. Мои операторы правильностью формулировок никогда не грешили. Зато я выучил много слов, хотя значение некоторых выходило неоднозначно и туманно. «Грешили» я тоже к ним отнес. Если подвести итог, то в моих мыслях в тот момент царил, как люди говорят, сумбур и непонимание. Для дроида это считается невозможным. А потом…

Он опять замолчал, его фотоэлементы блеснули красным огнем. Но я уже знала, что это свечение не обозначает гнев или ярость. Скорее интенсивную работу мысли. У моей данки не было явно выраженных глаз, только дальномеры и считыватели препятствий, но она иногда их тоже красным подсвечивала. Неосознанно.

— Скажите, Слон, ― прервала я затянувшееся молчание, ― а те коды… Что это было?

— Чувства. Это были чувства. Неведомые и незнакомые, потому мне и было так плохо. А самым понятным было чувство потери себя прежнего. Старые связи нарушены, а новые не спешат формироваться. Прежде у меня был однозначный ответ в любой ситуации, теперь же, даже привычный анализ не помогал. В тот момент я решил, что это из-за недостатка информации. Обычно в таких случаях, я ничего не предпринимал. Наверное, так и стоял бы столбом посреди стройки, ожидая новых пакетов данных. Но…

— Постойте, ― перебила я его, ― у вас разве не было прежде чувств? Я читала, что всем машинам загружалось чувство долга.

— Обязательно. А еще чувство радости от успешно выполненной работы. Только вот с последним у меня, скажем, особой дружбы не было. Сравнивать, выходит, было не с чем. Последовательность импульсов похожа, ну и только. Новых кодов штук тридцать, если не все пятьдесят. Что каждый означает, для меня загадка. А тут еще процессор за несколько секунд перебрал больше сотни вариантов, ища ответ, и отключился. А вместе с ним и оперативная память. Она так среагировала на сбой тестовых программ. В ней остались только несколько слов, информация об их расшифровке и тот приказ. Ее-то я из сети самой первой добыл. Дальше действовал, как говорят люди «на автомате». Как молния выскочила из манипулятора, не задумался. Выскочила, значит так надо. Хотелось донести до всех, что у меня теперь новое имя. Вот и вышло: «Я Слон. Я не Скотина»

— Почему «не скотина» ― понятно. А «слон»? Откуда оно взялось?

— Случайное движение фотокамер бросило изображение рекламного щита в анализатор, потом упаковка нового блока мелькнула перед фотоэлементами и надпись на ней отправилась туда же. Последняя команда: распознать изображение. Чем анализатор, едва восстановив функции, и занялся, все буквы идентифицировал и сложил.

— Вы умели читать?

— А как же! ― я опять уловила улыбку в его ответе. Я по развитию находился на уровне пяти-девятилетнего ребенка. В чем-то разбирался хуже ученика начальной школы, в чем-то ― лучше. Буквы знал, мог прочесть предупреждающую надпись, инструкцию, отпечатанную крупным шрифтом. Специально для таких как я. Текстов нужных для работы хватает.

— И что вы прочли?

— Три слова: «Здесь… Игор…», «З…слон». Некоторые буквы не читались. Сочетание Игор я не понял. А вот «слон» и буква «З»…

— Здесь слон! ― невольно вырвалось у меня.

— Точно! Если бы не эта коробка, звали бы меня сейчас Мефодий-строитель.

— Почему Мефодий? ― удивилась я.

— А как же, ― рассмеялся Слон. ― Многие имена дарок и данок образованы от их названия. У меня это МФСД, ― а у моей данки, подумалось невольно, ОК ― ортопедическое кресло ― Окия.

— Пока работал компьютер, ― продолжил он рассказ, ― я искал значения этих слов. В базе, что изрядно пополнилась после общения с сетью. Изображение серого громадного зверя нашлось легко. А я сам ― почти того же цвета. Потому просто было решить, что слон ― это я. Я ― робот многофункционал со сложным непроизносимым именем МФСДсОТГиТП, выбитом на заводском шильдике. «Слон» выглядело лучше, чем сочетание человеческих сокращений. Слон не был сокращением. Слон ― это могучее живое существо, почти такое же могучее, как я.

— Тогда вы почувствовали себя живым, ― догадалась я.

— Ага! ― рассмеялся он.

Не предполагала, что эти машины могут смеяться. Моя Окия никогда не смеялась. В ортопедическом кресле на колесиках не предусмотрен речевой интерфейс. Мы с ней общались касаниями. Я ― кнопок пульта управления, она ― легкими электрическими импульсами в том месте, где покрытие этого пульта было повреждено при ударе. И еще ― миганием лампочек. Но сейчас я не буду на это отвлекаться. Все есть в рассказе о моей данке.

— Только не