Проект «Наполеон» - Вячеслав Уточкин

— Где вы были?! — её голос был полон волнения, которое она с трудом сдерживала. — Ушли, никого не предупредив! Что за выходки?

Сначала я растерялся, но потом внутренний голос подсказал, что надо действовать быстро. Казалось, вопли Луи вместе с нашим непослушанием скоро приведут к настоящему взрыву гнева, и, если я не возьму ситуацию под контроль, всё может закончиться плачевно. Я подошел к матери, осторожно погладил и нежно приобнял ребенка на ее руках. Мария — а по-другому мне с моим сорокалетним сознанием было сложно воспринять эту молодую красивую женщину — растерялась и промолчала. Я наклонился к младшему брату и, собрав все свои знания и опыт взаимодействия с детьми из прошлой жизни, заговорил с ним спокойным, уверенным голосом.

— Луи, всё хорошо, — повторял я, ласково поглаживая его по спине. — Мы здесь, ты в безопасности. Ничего страшного не произошло. Я вернулся.

К моему удивлению, это сработало. Луи постепенно успокоился, его плач перешёл в тихое всхлипывание, а затем он совсем затих, уткнувшись в мамино плечо. Это мгновение показалось мне маленькой победой, и я почувствовал, как напряжение спадает, словно спущенная пружина. Мария Летиция, видимо, тоже испытала это, потому что её лицо смягчилось, и она вздохнула с облегчением.

— Ты сегодня какой-то странный, Набулио, — сказала она с лёгкой улыбкой. — Пойдём, обед уж скоро. И приведи себя в порядок.

Я кивнул, чувствуя, что поступил правильно, исполнил верное действие в бесконечном квесте своей новой жизни. Всё прошло лучше, чем я ожидал. Теперь сосредоточимся на следующем шаге — обеде и общении с семьёй. Но прежде переодеться. Жозеф простоял весь разговор соляным столбом. Видно, еще не пришел в себя после потрясения в проклятом доме. Услышав про обед, брат деревянной походкой направился на третий этаж. Благо, маменька ничего не заметила, и нам не придется отвечать на неудобные вопросы. Облегченно вздохнув, я направился следом за Жозефом. Привычки моего тела сами привели к двери в мою комнату.

Здесь поджидало следующее задание из цепочки «Узнай, кто у тебя в комнате». Затребованная помощь от подсознания выдала справку все в том же духе игры, или скорее, старого мультфильма про пиратов – «Няня Камилла Иллария. Тридцать два года. Прислуга в третьем поколении. Характер спокойный, уравновешенный. Беспощадно борется за чистоту и аккуратность. В порочащих связях замечена с поваром».

Увидев меня, няня запричитала и стала помогать мне снять грязную, порванную одежду. И вот тут я почувствовал себя совершенно неуместным в этом времени. Сам факт, что кто-то должен был помогать мне переодеться, казался нелепым и абсурдным. В XXI веке я привык к самостоятельности, и это старинное «обслуживание» вызывало у меня внутреннее сопротивление.

Я замешкался, пытаясь понять, как лучше вести себя в этой ситуации. Внутренний голос подсказывал, что нужно сохранить спокойствие и позволить ей делать свою работу, но я заупрямился.

— Камилла, не беспокойся, я справлюсь сам, — сказал я, стараясь говорить уверенно, но вежливо.

Она удивлённо подняла брови, видимо, не ожидая такого заявления от десятилетнего мальчика, но всё же отступила. Я попытался переодеться и понял, что на своем низком уровне этот сложный квест запорю: одежда была непривычной, подштанники имели завязки, тугие застёжки вырывались из маленьких пальцев. А сантехникой были тазик и кувшин с водой. Поглядев на мои усилия, Камилла со снисходительной улыбкой ненавязчиво мне помогла. Наконец, я был отмыт и одет в чистое. На этом меня оставили в покое.

Оставшись в одиночестве, я постарался привести свои мысли в порядок и подумать, как жить в новой реальности. Лучше бы даже не пытался. Память отбрасывала меня то на грань небытия, где я собирал себя, как пазл, по кусочкам, то на ледяную арену, то еще хуже — на пыльную лестницу бывшего дома, где кричали люди, чьи голоса сливались в непрерывный вопль ужаса, и где я встретился лбом с изломанным бетоном. А если я вытаскивал себя из мысленного кошмара, то немедленно начинал думать о жене с родителями, и все убеждал себя, что они выжили. Что мне ещё оставалось — только надеяться.

Когда Камилла вернулась и вырвала меня из калейдоскопа воспоминаний, я был готов ее расцеловать.

— Молодого синьора приглашают к трапезе, — сказала она.

С трудом поднявшись с кровати, я с облегчением проследовал за ней в обеденный зал, оставляя позади болезненные мысли. Входил туда уже очень настороженным, понимая, что дворянская трапеза — это не поедание фастфуда и даже не деловые переговоры в шикарном ресторане. Ошибиться можно только один раз. Впрочем — лучше уж дворянская трапеза, чем безответные надежды.

За приличных размеров столом, заставленным богатой, как из музея, посудой, присутствовали три члена семьи будущего императора Франции. С двумя я уже был знаком — брат и мама. Переведя взгляд на явного хозяина застолья, запросил «справку». Память выдала:

«Отец Карло Мария Буонапарте, 33 года, характер истинного политика. Главные принципы: увеличение дохода семьи законным путём. Порочные связи: Паскуали Паоли, поднявший восстание за независимость Корсики».

Он был одет в аккуратный, но не слишком броский камзол тёмно-синего цвета. Обладал выразительным лицом, с чёткими скулами, прямым носом и чуть насмешливой улыбкой, как у человека, который привык к сложным переговорам и умеет скрывать чувства. Тёмные волосы, уложенные с лёгкой небрежностью, добавляли ему обаяния. Его тёмные глаза смотрели внимательно и изучающе, словно он постоянно анализировал происходящее даже в своей семье.

Обозначив поклон присутствующим, я занял свободный стул и с облегчением увидел знакомые приборы — нож и вилку. К счастью, приборов было не десять.

Отец, перекрестившись, начал читать молитву: «Очи всех уповают на Тебя, Господи, и Ты даёшь им пищу их в своё время…» Все молились вместе с ним.

В своё время я считал себя верующим, посещал церковь, иногда исповедовался и причащался, знал несколько молитв. И даже спрашивал у батюшки благословения на работу в игровой индустрии. Но та церковь была православной, а здесь — католическая. Хорошо, что тело вспомнило выработанную за десять лет моторику, и я положил крест слева направо. А вот молитва в памяти всплывать не захотела. Сложив в молитвенной позе руки, я зашевелил губами, делая вид, что молюсь про себя.

Первый уровень квеста «Поешь с семьей и не спались» был с трудом, но выполнен.

В открытую дверь медленно и величаво вплыло здоровое блюдо, при котором был повар. Затребовал у подсознания «справку» про него: