Кредо инквизитора - Алексей Михайлович Рутенбург

шёл дождь. Настоящий ливень в сопровождении сильнейшего ветра. Странно это, учитывая, что на дворе был декабрь месяц. Я ждал Седого в одном из скверов на Владимирском проспекте. Мой напарник, мой друг снова был на закрытом заседании. Что сегодня там разбирали? На мой взгляд, то, что разбирают уже последние пять месяцев. Они опять пытаются связать нас с Вепрем и придать суровому наказанию. Я закурил. От скуки пытался пускать табачный дым колечками, но у меня как всегда не получалось. Думал ещё по поводу того, с какого входа зайдёт Седой, мы всегда, если выбирали местом встречи сквер, то выбирали такой, в котором несколько входов и выходов. Сейчас он мог зайти как с Владимирского, так и с Рубинштейна. Горькое и долгое ожидание.

Я почувствовал, что в воздухе, в этой струе холодной, морозной свежести, пробежал запах терпкий, пыльный и сжатый. Седой был рядом, и я уже знал, откуда он идёт.

Через несколько секунд появился Седой. При первом же взгляде на меня он увидел мою счастливую морду и левую руку, поднятую вверх ладонью к нему.

– Ты меня учуял? – Как-то довольно легко и непринуждённо спросил он.

– Да, – с улыбкой ответил я.

Седой покачал головой, улыбнулся и добавил:

– Значит всё так и должно быть.

Я сильно удивился:

– Что? Ты о чём?

– Сегодня на заседании мы не тормошили наше летнее дело. Сегодня мы говорили о довольно приятных вещах. Как тебе такой расклад: известный под именем ученик-инквизитор Панк, через два года учёбы, достоин повышения в мастерстве до инквизитора среднего ранга?

– Круто, я больше не буду считаться самым мелким, – что там скрывать, я был очень рад. Неожиданно.

– С одной стороны – это хорошо. С другой – нет…, – Седой оборвал фразу с явной неприязнью.

– Почему? Что не так?

– Малой, теперь тебя могут кинуть в рейд без меня. Теперь считается, что ты опытен и способен приступить к самостоятельной оперативной работе.

– Даже так?

– Именно… Теперь нас могут начать колоть поодиночке. Никто то, что было летом, просто так не оставит. Для них мы – это призрачная надежда напасть на след Вепря. Все знают, что он был моим наставником и что…

– Что?

– Нами можно его шантажировать и вывести на край жизни, с которого потом можно будет скинуть его, и нас заодно.

– Я не думаю, что Центр думает настолько далеко.

– Не стоит их недооценивать и.... Будь осторожен. Не болтай лишнего. Возможно, любой, кто будет набиваться к тебе в друзья – это редкостная гнида. Удачи.

– Удачи.

Седой ушёл. Такая новость, как снег на голову. Повышение… рейды поодиночке… интриги… всё это похоже на больной детектив или на воспалённое воображение Седого, развившееся от паранойи, которой у него не наблюдалось.

Надо выпить. Расслабиться от накопившегося. Да и просто отдохнуть.

***

Утро. Немного болит голова после выпитого вчера. Я ходил в наш с Седым любимый бар. С улыбкой меня встретила бармен, с которой познакомились ещё летом, она всё там же трудится. Ну и как-то угораздило меня попасть после пьянки к ней домой. Невероятно как-то получилось. Я же знаю, что мы не можем с ней быть вместе… Моя работа… Но я ничего не могу с собой поделать – людские радости до сих пор нужны мне… Как никак я двадцать три года до этого жил как обычный человек. И я не могу понять, как они хотят, чтобы я избавился полностью от эмоций и всего того, что присуще обычным людям. Не могу так. Я знаю, что эмоции на этой работе – это рано или поздно приведёт меня, возможно, даже к смерти, но я не могу по-другому… И знаю, что многие не могут. Мы ведь не запрограммированные роботы. Ну, я, конечно, не говорю об охотниках – эти чудики вообще ничего не чувствуют, они знают точно, цель и их смысл жизни – это выжить, чтобы уничтожать тех, кто не даёт жить обычным людям.

Я хотел бы остаться с ней. Она мне нравится и не только… Возможно, у меня просыпаются обычные человеческие чувства, и я хочу уже простой, нормальной жизни. Она мне вчера признавалась в любви и меня тронули её слова… Я верю ей, и мне больно от того, что не могу быть с ней… Не могу раскрыть ей всего себя. Ещё, кажется, вот только вчера на обучении был рад от того, что я не просто человек, что у меня есть с рождения данная мне сила и магические способности… Как бы хотелось всё бросить, но бросить – это значит пойти против кодекса, а значит стать отступником и стать чужим для всех. Стать до конца своих дней мишенью. Жить в страхе и в вечной погоне, которая рано или поздно всё равно закончится. Это единицы умеют выживать и быть, словно тенью, не оставляя следов, что Центр не может их разгадать и поймать. Единицы – такие, как Вепрь.

***

Мы встретились с Седым днём. На удивление, даже снег немного попадал, и дышалось свежо и легко.

– Как тебе в осознании того, что теперь никто не смотрит на тебя, как на новичка? – С улыбкой спросил Седой.

– Отлично. Лучше просто не бывает. – Ответил я, но без особого восторга.

– Я передаю тебе задание. Завтра у тебя первый рейд без меня, без моего контроля, надзора и помощи. Идёте втроём. Три инквизитора среднего ранга.

– А что за рейд? На кого?

– Этого я не знаю. Я не знаю подробностей, я теперь для тебя, в принципе, просто коллега, но так как ты, так скажем, мой выпускник, меня попросили, чтобы именно я передал тебе это.

– Спасибо за всё, – я обнял Седого и прижал к себе.

– Хватит, хватит. Мы не должны поддаваться эмоциям. Или ты забыл, чему я тебя учил два года?

– Да-да. А ещё не нарушать кодекс, – мы засмеялись.

– Опустим подробности моего наставничества над тобой, – сквозь смех сказал Седой. – Панк, я с тобой как-то размяк.

– Это разве плохо?

– Как положено думать – это очень плохо. Кстати, в пять вечера куда-то собираешься?

– Нет.

– А теперь собираешься. У метро «Площадь Ленина», возле фонтанов тебя кое-кто хотел поздравить с повышением и поговорить с тобой.

– Это тот, о ком я думаю?

– Именно. А после, в районе десяти вечера, в нашем любимом баре мы с тобой немного выпьем – это мои последние приказы тебе. Удачи.

– Удачи.

Не успел я попрощаться с Седым, как заметил, что ко мне приближаются два инквизитора. Один среднего роста, в старом