Гоцюй - Джин Соул

Когда вода в бочке закончилась, мачеха отослала служанок, полагая, что с остальным девочка справится сама.

– Возьми полотенце и вытрись, – велела она.

Кусок грубой ткани вряд ли был достоин называться полотенцем, но А-Цинь схватила его и до красноты растёрлась, зубы её продолжали стучать. Утра на горе Певчих Птиц всегда были холодными.

– И ты ничего не видела в храме? – небрежно спросила мачеха.

– Не видела, – мотнула головой А-Цинь.

– И не слышала?

– Только сквозняки.

– Но ты заснула.

Обвиняющим тон мачехи не был, но А-Цинь всё равно нацепила на лицо выражение раскаяния:

– Случайно.

– И тебе ничего не снилось? – спросила госпожа Цзи, поигрывая чётками.

– Ничего.

– Пф, я так и знала, – скривила губы мачеха. – Старики болтают, что избранным цыплятам снятся пророческие сны, но до сих пор ни одному из тех, что ночевали в храме, ничего не приснилось.

«Или все помалкивают», – подумала А-Цинь, вспомнив нанизанные на верёвку крылья.

– И тебе тоже, матушка? – вслух спросила она.

Губы госпожи Цзи опять покривились.

– Это было так давно, что я уже и позабыла, – сказала она, но тем не менее уточнила: – Я бодрствовала всю ночь, а эти отвратительные крылья шуршали над головой.

– Так они уже давно там висят? – не удержалась от вопроса А-Цинь. – Кто их там развешал?

– Хм… Очень давно, – сказала мачеха. – Казалось, они всегда там были.

– А зачем воры крадут чжилань?

– Кто тебе сказал? – сощурилась мачеха.

– Отец. Что у них чжилань не растёт, раз они пытаются выкрасть нашу?

Ответа на этот вопрос госпожа Цзи не знала, да и никогда над этим не задумывалась. Но ответить что-то нужно было.

– Они делают это нам назло, – сказала она, придав голосу важности. – Две горы враждуют с незапамятных времён. А почему ты спрашиваешь об этом?

– Любопытно.

– Любопытная пташка попадётся в силки, – строго сказала мачеха. – Не спрашивай больше. Отцу твоему эти разговоры не понравятся.

– Откуда он узнает? – удивилась А-Цинь.

Разумеется, мачеха собиралась рассказать главе Цзиню об этом разговоре. Именно он и велел ей расспрашивать: быть может, матушке девочка расскажет больше? Но ничего полезного она не услышала, а значит, и рассказывать не о чем.

– Я ему не расскажу, а ты, матушка? – спросила А-Цинь, пристально глядя на мачеху.

Та улыбнулась:

– Конечно же, нет. Это просто женские разговоры, мужчинам знать о них незачем… Но довольно, переодевайся.

Для девочки было приготовлено всего лишь одинарное одеяние из простой ткани и плащ с капюшоном. А-Цинь с сомнением спросила:

– Только это? Не тройное?

«Избалованная девчонка», – подумала госпожа Цзи, но вслух сказала:

– Один слой ткани легче прорвать.

Глаза А-Цинь округлились, и она не сразу смогла выдавить:

– На этой церемонии… мне отрубят крылья?!

– Какие глупости! – опешила мачеха. – С чего ты взяла?

– Но ведь… отверзание крыл… оно так жутко называется… – пролепетала девочка, обхватив плечи руками.

Госпожа Цзи рассмеялась, не скрывая удовольствия:

– Глупый цыплёнок! Ты просто покажешь свои крылья всей горе. Это будет единственный раз, когда ты это сделаешь перед всеми. Потом показывать крылья ты сможешь только своему мужу.

– Какому мужу? – опешила А-Цинь.

– Которого будущей весной выберет для тебя отец. Что за взгляд?

– Почему я не могу показывать крылья кому-то ещё?

– Потому что в этом мире женщинам не позволено летать, – сказала госпожа Цзи. – Крылья женщины – сокровище мужчины, который ей обладает.

– Но… сами-то они и летают, и хвастаются крыльями друг перед другом…

– Так полагается.

– Но это несправедливо! – воскликнула А-Цинь. – Что же, я и сама на свои крылья глядеть не должна?

– Когда ты одна, гляди сколько хочешь. Только удостоверься, чтобы никто не выследил и не донёс мужу. Крылья показывать ты должна, только когда твой муж тебе прикажет. Если женщина покажет крылья чужому мужчине, она опозорит себя. Это законы птиц. Тебя обучат им перед свадьбой.

– И кого выберет мне отец? – со страхом спросила А-Цинь.

Госпожа Цзи доверительно сказала:

– Не волнуйся, плохого мужа он тебе не выберет. Я об этом позабочусь.

– Но… я сама хочу выбрать себе мужа!

Мачеха засмеялась:

– Глупый цыплёнок, в этом мире женщины не выбирают себе мужей.

А-Цинь прикусила губу. Чем больше она узнавала о мире птиц, тем меньше он ей нравился.

10. Отверзание Крыл

– Пора, – сказала госпожа Цзи.

Пришли двое старых слуг, чтобы отвести А-Цинь на церемонию. Сморщенными сухими руками они крепко держали девочку под локти, точно стерегли, чтобы цыплёнок не сбежал по дороге. Госпожа Цзи шла следом, спрятав руки в рукавах. Обычно цыплят на церемонию Отверзания Крыл сопровождали матери и утешали их, если те пугались по дороге. А пугаться было чего.

Вдоль дороги, по которой вели цыплёнка на церемонию, стояли старейшины горы в стилизованных масках птиц и неразборчиво бормотали какие-то мантры. Казалось, вот-вот оцарапают длинными острыми клювами, когда девочка будет проходить между ними. Будь А-Цинь повыше, так бы и произошло, но для цыплёнка её роста пройти этот птичий строй было легко. Но сердце её всё равно замирало, когда она шла, а мачеха ничего не сказала для ободрения.

Праздничная площадь, куда отвели девочку, была украшена флагами и заполнена птицами – не протолкнуться! Кажется, все жители горы собрались здесь. А-Цинь было не до того, чтобы их разглядывать, но некоторые лица она точно видела впервые. В центре площади была воздвигнута округлая сцена, похожая на ступенчатое яйцо. Там А-Цинь ждал отец. То есть она предположила, что это её отец. Лицо его тоже закрывала птичья маска, но цыплята всегда узнают своих родителей, так уж они устроены.

Её заставили взойти на сцену-яйцо и передали отцу. Глава Цзинь крепко сжал её плечо и громко сказал:

– Сегодня день Отверзания Крыл у Цзинь Цинь, наследницы фазаньего клана горы Певчих Птиц.

А-Цинь невольно поёжилась. Не так уж часто её называли полным именем.

– Поглядим, что у неё за крылья, – сказала госпожа Цзи себе под нос, но всё же недостаточно тихо, чтобы её не услышали стоявшие рядом. – Уж не жаворонка ли?

Те, кто расслышал, сразу же начали шептаться. Они знали о ситуации с покойной супругой главы Цзиня. И если бы у цыплёнка оказались жаворонковые крылья, какой бы это был скандал! Госпожа Цзи внутренне усмехнулась. Столь благоприятное развитие событий лишь упрочило бы её положение: нахлобученная на голову зелёная шапка радости главе Цзиню не доставит, тем более в присутствии всех птиц.

– Ты должна выпустить крылья, – сказал глава Цзинь.

– Как? – спросила А-Цинь. В школе цыплят этому не учили.

– Разве твоя мать не рассказала тебе, как это делается? – нахмурился глава Цзинь.

– Ох, я забыла, так разволновалась, – всплеснула руками мачеха. – Это первый цыплёнок, которого я сопровождаю на церемонию.

Птицы опять зашептались. Она же не специально «забыла» об этом, чтобы выставить падчерицу в неприглядном свете? Даже самый умный цыплёнок вряд ли сможет выпустить крылья с первого раза. Уж не хотела ли она сорвать церемонию? Но глава Цзинь даже мысли не допускал, что это может быть саботажем со стороны госпожи Цзи.

– Забыла и забыла, – сказал он, велев птицам примолкнуть. – А-Цинь умный цыплёнок, сама справится.

А-Цинь скривила лицо. Даже умному цыплёнку нужны подсказки, но глава Цзинь, похоже, не собирался их давать. Птицы опять зашептались. Уж не собирается ли глава Цзинь сам саботировать церемонию? Или он и госпожа Цзи сговорились сделать это вместе? Так любимый этот цыплёнок или нелюбимый?

Чтобы выпустить крылья, вероятно, нужно было высвободить духовную энергию и обладать живым воображением при этом, чтобы представить себе, как появляются спрятанные крылья. А-Цинь фантазией обижена не была, но понятия не имела, как воплотить мысли в реальность. Она напрягла память, вспоминая, как матушка показала ей свои чёрные крылья. Как она это сделала? Просто повела плечами – и крылья появились.

А-Цинь нерешительно передёрнула плечами – раз, другой. Между лопатками зачесалось, когда она это делала, но девочка не решилась