Когда мы вернемся - Борис Борисович Батыршин

был реализован, воплотившись в гигантский тор, висящий сейчас в пространстве в паре километров от звездолёта. Диаметр его «батута» составлял не меньше сотни метров — вполне сравнимо с о «звёздными обручами» из засолнечной точки Лагранжа, как и с тем, что был найден на Энцеладе…

Мне не раз случалось проводить корабли сквозь «батуты» космических станций. Каждый раз мы выныривали из червоточины едва ли не задевая кромки — словно чересчур громоздкая грузовая фура, выезжающая из узкого тоннеля. Но на этот раз всё было иначе — между бортами и «берегами» оставалось не меньше полутора сотен метров, и я ощутил себя на борту битловской Жёлтой Субмарины, всплывшей вместо какого-нибудь Моря Ничего[1] в небольшом подмосковном озерке. Откуда такая аналогия? Понятия не имею, спросите что-нибудь полегче. Но факт остаётся фактом — мурлыча под нос бессмертное «We all live in a yellow submarine…» я, работая маневровыми движками, отвёл «Зарю» от плоскости гаснущего тахионного зеркала, выполнил маневр разворота, и корабль завис в пространстве километрах в пяти от «Гагарина» и не более, чем в трёх от «Артура Кларка», похожего на детскую игрушку в виде деревянных цилиндриков и колец, нанизанных на круглую палочку.

Нас встречали — сообщение о прибытии было отправлено ещё с «Лагранжа-2», и теперь оставалось дождаться вызова по радио, после чего, обменявшись несколькими фразами с диспетчерской службой, расслабиться и наблюдать, как от борта станции оторвался и полетел к нам крошечный кубик корабля приорбитальных сообщений. Кромки обзорного иллюминатора озарились жёлтым — Середа, сидевший за пультом внутрикорабельных систем, врубил позиционные огни, и створки ангара медленно поползли в стороны, распахиваясь в чёрную, испещрённую крошечными оспинами звёзд, пустоту.

— Ты с ним поосторожнее… — посоветовал я. — Андрюша наш теперь большой начальник, скажешь что-нибудь не так — враз Внеземелье закроет. И будешь до самой пенсии кустики выращивать в «Астре»…

«Астра», полноразмерный макет жилой секции «Гагарина», был лет сорок назад оборудован в Королёве, на полигоне Центра Подготовки. В своё время «юниоры», в число которых входила и Оля Молодых (это ей была адресована моя реплика) провели там несколько недель взаперти, на предмет проверки на психологическую совместимость. С совместимостью тогда не задалось — дело закончилось шумным скандалом, главную роль в котором сыграл другой член нашего экипажа, Влада. Сейчас она стояла у иллюминатора, и делала вид, что происходящее её не касается.

Андрей Поляков, о котором, собственно шла речь, поморщился.

— Ладно тебе, Лёшка… — сказал он. — Нашёл начальника! Да если бы я тогда пошёл не на «Арго», а как вы, на второй «Заре»…

— … то не стал бы директором Департамента Космофлота. — я ухмыльнулся. — Или тывыше метишь? Слышал, тебя чуть было не выбрали Председателем Координационного Совета Проекта? А что, «товарищ Председатель» — это звучит гордо, почти как Мао…

— Так ведь не выбрали… — Поляков вздохнул, как мне показалось, невесело. — И вообще, может хватит, а? Столько не виделись, а ты клоунаду разводишь!

Андрюшка, как ни крути, был прав. По всем канонам жанра нам следовало обняться прямо в шлюзе, хлопая друг друга по спинам и утирая скупую мужскую слезу — всё же тридцать шесть лет разлуки — и какой разлуки! — это вам не жук чихнул! Но… мы выстроились у люка ангара, ожидая встречи с высоким начальством, не догадываясь, что за грозным титулом «Директор департамента Объединённого Космофлота» скрывается наш старый друг. В итоге встреча оказалась смазана во всех смыслах, и теперь я судорожно искал выход из сложившейся ситуации. Андрея, похоже, такая встреча несколько обескуражила — он-то, прекрасно зная, кого увидит, постарался обставить первую встречу максимально демократично, для чего оставил свиту из помощников и референтов, на «Гагарине», а сам вместо официального костюма или станционного комбинезона облачился в невесть как добытые на станции джинсы и рубашку, так что единственным знаком его положения оставалась полоска ткани с буквами «А. Поляков», пришитая над нагрудным кармашком.

— Ладно, что это мы стоим? — неуверенно продолжил Андрюшка. — Пошли в ваш «Сюрприз» — там ведь у вас невесомость, как и здесь?

— Стареете, товарищ Директор, склероз одолевает. — усмехнулся я. — Это на первой «Заре» мы оборудовали «Сюрприз» в помещении резервного мостика, в безгравитационной зоне — а здесь он в жилом отсеке, со всеми удобствами, включая и тяготение!

Поляков поморщился. На его лице, как и на волосах, обильно припорошенных серебряным инеем, явственно отпечатались все годы, проведённые не на самой спокойной во Внеземелье работе. Нет, стариком он не стал — по-прежнему был крепок, подтянут и полон энергии — но и ровесником нашим больше не был, и это вызывало неловкость, натянутость, которую, похоже, ощущал каждый из нас, вернувшихся со звёзд.

— Точно, склероз… — Андрюшка развёл руками, отчего медленно поплыл к дальней стенке коридора. Оля торопливо перехватила его за рукав и подтянула на прежнее место. — Ну, тем лучше, а то не тянет что-то болтаться под потолком. Давай, веди, а потом собирайтесь. Сейчас отправимся на «Гагарин», а оттуда прямиком в Королёв. Я распорядился — в гостинице для вас приготовили по номеру, придёте в себя, а там и о делах поговорим. Небось, есть что рассказать?

Это уж точно. — я кивнул и посторонился, освобождая проход высокому начальству. Оно крякнуло, взялось за прикреплённый вдоль коридора поручень и, неловко(вот она, руководящая работа!) перехватывая его руками, поплыло к тамбуру жилой зоны.

— Кстати, ты давеча упомянул «Астру»? — сказал Поляков. — Её лет пятнадцать назад отдали музею, там сейчас часть экспозиции, посвящённая «юниорской» программе Проекта…

Вместо «Сюрприза» мы отправились на штурманский мостик, к Юрке-Кащею. Хозяин отсека ушёл за кофе, оставив нас с Олей в обществе Андрея. Остальные члены экипажа «Зари» разошлись по каютам, собирать вещи — желание как можно скорее ощутить под ногами твердую землю пересилило желание пуститься в расспросы.

— В «Астре», между прочим, и ваши фотографии висят, — продолжал Андрей. — Сам видел, на одном из стендов. И кот там тоже есть — полосатый, в точности как этот…

Он кивнул на сидящего около его ноги Шушу. Тот задрал голову и смерил холодным взглядом двуногого, рискнувшего сравнить Его Котейшество с кем-то ещё. После чего — равнодушно отвернулся, не удостоив Директора Космофлота даже коротким «мяу». Вот кому нет дела до всех на свете хроно-парадоксов, подумал я. Для Шуши, как и для каждого на борту «Зари» прошло чуть больше двух с половиной лет, и его ничуть не беспокоит, что все прежние пушистые обитатели «Арго» (там после упразднения программы испытаний