Вернуться затемно - Ольга Рог

моего сотрапезника. Кто не знает Тумана в городе? Да каждая собака в курсе, чей он единственный сыночек! Молодой подрастающих звереныш, от которого скоро все матери города будут прятать девок, рассказывая страшилки.

«Все в порядке. Он — мой одноклассник. Просто зашли перекусить» — отправляю шифровку.

Надеюсь, прокатит.

Туман.

Она меня раздражала с пятого класса. Вся такая конфетная, до тошноты правильная. Отец запретил к Лильке приближаться. Если бы не его запрет, вообще бы не знал о существовании дочери мэра. Мелькающая масса одноклассников… Я их не замечал, пока кто-то из них на кулак не нарывался по глупости. У моего старика с мэром были свои терки и свои договоренности. Одна из них — Лилька. Трогать ее категорически запрещено.

Серебрякова как магнитом притягивала халявщиков и любителей поживиться за чужой счет. Ее тупо использовали подружки. Стелили мягко, а за глаза называли дурочкой. Все ведь принимала за чистую монету. Думал, никогда не поумнеет… Что ж, любой может ошибаться.

Сейчас выгуливаю принцессу в Маке и думаю, чем это для меня чревато. Но вместо последствий, думаю о том, какие у нее губы. Лиля облизывается и, урча, кладет в рот остатки бургера. Втягивает через трубочку коктейль. Хочу ее губы попробовать на вкус. Снова ловлю взгляд расплавленного серебра, на это можно смотреть вечно. Думал у нее серые глаза, но иногда они кажутся голубыми. Серебрякова вообще сейчас на себя не похожа. Дерзкая, взрывная, и в то же время — элегантная. Щедрая порция эмоций от нее сегодня — больше, чем за весь учебный год. Понятия не имею, что делать дальше. Мне просто кайфово, когда она рядом. Чувствую себя живым. Вот снова! Смешинки в ее глазах зажглись искрами. Что-то замышляет. Переписывается в телефоне. На кого смотрит? Мне не нужно поворачивать голову. В зеркальном отражении напротив я вижу пацанов, которые на нее оглядываются. Сдавило нутро от ревности. Головы раздавлю руками, до ворочаете свои морды! Она моя!

То же самое ощутил, увидев руку Никиты на хрупком плече. Клокочущая ненависть к покусившемуся на мое, топила разум. Я бы мог разнести весь кабинет, вытирая пол Никитой. Легкое прикосновение и Лилькин голос — загасили ярость. Это было удивительно, как мелкая пигалица поворачивала мою стихию разрушения вспять. Я шел за ней следом и готов был идти дальше хоть куда. Что эта ведьма сотворила со мной? Как невинной девчонке удалось сломать бетонную стену, которую я нагородил так давно, что сам не помню? Хочу ее близко, чтобы кожа к коже, чтобы светила только мне…

Один из троицы — коренастый, встает и начинает приближаться. Ну что ж, это твой выбор! — закрываю глаза и отсчитываю секунды до того, как загну его мехом внутрь.

— Демид! — соскакивает моя ненормальная и несется к парню навстречу.

По руке стекает пузырящаяся коричневая жидкость. Выжимаю бумажный стакан с пепси, стиснув в кулаке. Скорее всего, представляю шею придурка.

— Привет, Лиль! Подвезти тебя домой?

— Нет, друг, я с Игорем! Нам еще домашку делать, — щебечет Лиля.

— Ладно, если так. Созвонимся!

Как не обернуться?! Он ее обнимает? Целует? Открываю глаза и встречаю спокойные карие в отражении. Парень тоже на меня смотрит. Рядом Серебрякова. Она смущена ситуацией, но все рассчитала верно…

Глава 10

— Поехали! — Туман выдает хриплым голосом и встает, возвышаясь над нами.

Шаг. Другой. Кинув «пока» Демиду, притягиваюсь к брюнету, будто под гипнозом — ноги сами несут. Зверь втягивает шумно воздух и его глаза заметно светлеют. Снова переплетение рук в замок. Сдерживаюсь, чтобы не понюхать свою одежду. Мне кажется, я пропахла Туманом. Словно прочитав мои мысли, он закуривает, и, высунув одну руку с сигаретой в окно, второй ровно держится за руль.

— Что за хрен? — струя дыма летит в форточку, а мне достается цепкий взгляд.

— Знакомый, — пожимаю плечами. — Виделись до этого один раз, когда с родителями были в ресторане на Заречной.

— Куплю этот ресторан и будешь ходить только со мной.

Стороннему человеку покажется, что это треп, подростковая бравада, но я-то знаю, любое сказанное Туманом— не воробей. Ничего бандюга не делает просто так, и лишних слов не выдает. Мне сейчас жаль владельца ресторана. У него нет шанса, ни одного. Хорошо, что прозвучало слово «куплю», иначе бы просто «подарил», радостно отписывая все имущество с дулом у затылка. Нахрена я вообще про этот ресторан ляпнула? Буду умнее — делаю мысленную засечку.

— Мне там не очень понравилось. Дизайн может быть и лучше, да и кухня…, — пытаюсь отогнать его и сбить со следа.

— Выберешь любой дизайн, и поваров поменяем, — закидывает подушечку жвачки в рот и протягивает мне.

— Ты так легко решаешь все за других. Разве это правильно? Мне тоже не оставишь выбора? — застыла, ожидая ответа.

Так и держу мятную подушечку, сжимая в кулаке. Игорь высадил меня во дворе и, соскребая асфальт покрышками, рванул… Только выхлопной газ стелиться там, где только что была машина.

— Лиль, иди домой! — тихо говорит мама в трубку телефона.

Я сидела на лавке у нашего подъезда. Консьержка уже несколько раз выходила спросить, чего задницу отмораживаю. Тетя Валя — простая, с опытом жизни. Всему она дает прямое название.

— Ты, девка, зря с этим подонком связалась. Погубит он тебя… И всю семью твою погубит, — добавила, тяжко вздохнув. — Но ты же не станешь меня, старую женщину слушать…

Просто киваю. Подхватив рюкзак, тащусь вверх по лестнице.

Глава 11

Туман

Улыбаясь, как дурак, держу в руках тетради, которые выбрала для меня Лиля. Каково это, когда о тебе кто-то заботиться? Я не знал. При живом отце был фактически сиротой. Мать помню отрывками. Запах ее молочный, голос… Иногда мне сниться другая жизнь, где нет твари в наколках, который ломает все, к чему прикасается. И ее сломал. Матерый сорокалетний зек и девушка, едва закончившая школу. Я — ублюдок, рожденный от насилия, созданный из горя и слез, боли моей матери. Наверное, проклят. Возможно, наказан существованием без души. Я не верил в Бога. Не тянуло вдаль, в глубину, в неизвестное — обычное состояние человека, подрастающего и познающего мир. Было абсолютно срать на то, что происходит вокруг. Жизни было на меня ровно никак, как и мне на нее. Проторенная дорожка в ад — моя судьба. Старик мне выписал билет только туда.

— Ну,