Точка контроля - Enigma_net

— Например, что? — Кира недоверчиво поглядела в бесконечность столетий, светящуюся в синих глазах.

— Выход гневу. Ты хотела его ударить, но стерпела. В Болгарии не надо терпеть.

— Там есть кого бить?

— Есть, — недобро сказала Арина.

— Кого ж ты так не любишь?

— Турков, — в ее ответе пела ласковая ненависть.

Кира сжала кулаки. Медленно выдохнула, изо всех сил стараясь не сорваться. Посчитала до десяти на трёх известных языках, доказывая себе, что никто здесь не мог знать о годах в рабстве у Мурада. О неутихающей внутри ярости и ненависти к тем, кого сейчас ей предложили в качестве груши, и что за одно это предложение она готова простить Доминику нелепый торг ею. С усилием разжала пальцы. Их кололо непонятным ощущением, возникающим в последнее время все чаще, если она сильно злилась или пугалась. Мир вокруг сделался как будто медленнее и сверху был посыпан блестящими точками. Они искрились и казалось просились в руки. Кира тряхнула головой, отгоняя знакомое опиумное наваждение.

— Как долго можно будет их бить? — она уставилась на Арину, не замечая какой жадностью горят ее глаза.

— Пока не надоест, — Арина не искушала возможностью, она ее дарила.

— Когда едем?

— Тебе нужно время собраться?

— Нет, у меня все с собой, — Кира поймала себя на том, что готова ехать прямо сейчас, бросив и симпатичных мужиков, обещавших секс и оружие, которое сложно будет провезти через границу. Жажда мести перевесила все…

Глава 11. Статистическая погрешность

4 декабря, вечер

Экспозиция в Арт Институте Чикаго показалась Кире холодной. Малолюдные залы, белые полы, высокие полотки и большие пространства напомнили ей своды чертогов Аида. Кира бродила по ним среди скульптур и картин, больше вслушиваясь в звуки собственных шагов, чем любуясь искусством. Время от времени до нее долетали обрывки чужих разговоров, и это только добавляло ощущения изолированности. Когда в зале с картинами, где она с интересом изучала косой рисунок паркета, а после залипла возле полотна с мужиками, сообразившими на троих, самым освежающим впечатлением было внезапное русское «Бляха-муха!» от соседей слева, восхитившихся кем-то из великих.

Георгий Победоносец с классическим крестом тамплиеров на груди вызвал недоумение и саркастическую ухмылку. Кира даже достала смартфон и сделала для Арины фотографию этого переосмысления православного святого на католический лад. Отсылать, впрочем, не торопилась, зная нелюбовь подруги и к тамплиерам, и к католикам. Мысленно похвалила себя за то, что не стала сидеть в отеле, а выбралась на культурный досуг, оправдывая новенькую во всех смыслах должность. Скитаясь по залам заметила, как сереет в тон стенам день за окнами, как набухает темнотой небо, предвещая вечерний снегопад, и решила, что вернется в отель на такси.

Возле скачек Мане она задержалась, хотя хорошо знала эту картину и не испытывала к ней прежде особого интереса. Темное пятно дерева за спинами всадников показалось ей тяжелой грозовой тучей, предвестием больших сложностей и мрачного будущего. Чем дольше Кира его рассматривала, тем более гнетущим становилось впечатление от картины, и тем более настораживающие находились параллели со всадниками, стремящимися вперед. Если в случае с картиной это был лишь спортивный триумф, то в жизни призом становилась Болгария и освобождающееся со смертью Арины кресло в правлении Ассамблеи. К тому моменту, как Кира добрела до Ван Гога меланхолия поглотила ее почти полностью. Время шло, хоть и странными путями, покушение обрастало коркой политических интриг, докапываться до истины становилось все труднее. Остановившись напротив подсолнухов, она отстраненным взглядом скользила по картине, размышляя, почему художник из Нидерландов не рисовал тюльпаны. С тюльпанов (и чертовых, жадных до власти Ван Пирров) мысли перетекли на Карима и его группу приспешников, считавших Болгарию частью давно развалившейся Османской империи и питающих иллюзию повторного объединения.

— Bonsoir, Kira.

Сладкое французское приветствие вползло в хоровод ее мрачных мыслей змейкой в пестрых чешуйках лжи. Кира моргнула несколько раз, выныривая в реальность музея, и повернулась на звук, чтобы убедиться, что ей не показалось. Доминик стоял неподалеку в обществе милой девушки с лучистыми зелеными глазами и улыбался так, будто действительно рад ее видеть.

— Bonsoir, — подавив вздох, поздоровалась Кира.

— Не ожидал вас здесь встретить. — Доминик скользнул по ней таким взглядом, будто вспоминал, как она выглядит без одежды. — Позвольте представить, Эмма. Восходящая звезда среди искусствоведов Чикаго, — в голосе мелькнуло самодовольство.

— Приятно познакомиться, — отозвалась Кира, напомнив себе, что вежливость украшает, и протянула руку.

Эмма мягко пожала ее. На безымянном пальце сверкнуло помолвочное кольцо. Бросив внимательный взгляд на Доминика, Кира увидела в его облике подтверждение. На Эмму он смотрел с налетом собственнической гордости, словно умудрился заполучить “Бугатти Диво” без предзаказа. Глядя на крупный бриллиант в форме сердечка, она вспомнила некогда подаренный им топаз и мысленно ухмыльнулась, представив вампира в роли жениха.

— Любите Ван Гога? — светски поинтересовался он.

— Не особенно. А вы? — Кира взглянула в открытое лицо новой знакомой.

— О, да! Я сейчас изучаю технику пуантилизма и преемственность методов Писсарро в позднейших школах неоимпрессионистов.

Кира, не ожидавшая такой реакции на вопрос, заданный в рамках вежливой болтовни, застыла с приоткрытым ртом. Глядя на пантомиму, Доминик весело фыркнул.

— Кира стояла у истоков больших вампирских проектов в Болгарии. Мы сотрудничали в одном общем деле несколько лет назад, — пояснил он Эмме.

— О, в Пловдиве сейчас открылась выставка частной коллекции малых голландцев. Вы не были? Там он-лайн обсуждали недавнюю монографию Тейлора о спектральном анализе работ. Он выдвигает интересную версию развития пуантилизма в творчестве Саймона Кингсли.

Кира осторожно покачала головой, опасаясь уронить челюсть на красивый паркет. Доминик явно забавлялся ее реакцией, посмеиваясь и глядя на Эмму с несвойственным ему обожанием. На минуту Кира даже предположила, что он специально пригласил увлеченного специалиста, чтобы поиздеваться, но отмела это как слишком сложный сценарий. Пауза в беседе тянулась, обязывая что-то ответить и поддержать диалог, но ничего кроме простого признания, что она пришла сюда в надежде избавиться от навязчивой тревоги за Арину в голову не приходило.

— Боюсь, из-за работы я пропускаю большую часть культурных событий, — наконец сказала Кира, вспомнив в какую вакханалию превратилась афтепати стараниями Уны и Арины в прошлое открытие, не случившееся неделю назад.

— Читал, что у вас много дел по вопросам мигрантов в последнее время, — вкрадчиво заметил Доминик.

— Наверное, я поторопилась с Тейлором, — Эмма улыбнулась с обезоруживающим дружелюбием. — Чем вы занимаетесь? Доминик мало рассказывает о работе с европейскими партнерами. —