Газонокосильщик (черновик) - Антонио Морале

закусочными. Я неторопливо прокатился мимо «Русской Ривьеры», закусочной, от которой разносились запахи борща, варёной гречки и чеснока, остановился на красном сигнале светофора и покрутил головой, воспользовавшись короткой паузой.

Витрины магазинчиков сияли знакомыми с детства и юности товарами: «Балтика», «Мишка косолапый», «Сельдь под шубой», «Квас»… Через дорогу виднеется вывеска «Русский книжный», за стеклом которого красовался свежий номер газеты «Русская жизнь» и стенд с книгами Достоевского…

На тротуаре, прямо на асфальте, подстелив газеты, разложились уличные торговцы, предлагая прохожим весь свой ширпотреб — от советских значков, армейских ремней до тельняшек, шапок-ушанок и матрёшек с лицами Горбачёва.

Цены были нацарапаны обычной синей ручкой на рваных картонках: «Всё по 1$! Бери три — за 2,50!», «Шапка ушанка — 15 баксов! Настоящий мех!», «Настоящие русские часы „Ракета“ — 20$!».

Мужик в спортивном костюме «Adidas» вёл серьёзные переговоры с потенциальным клиентом, отвечающим ему на английском, уверяя, что «эти часы — с офицерского склада, механика вечная, друг, таких уже не делают!»…

Я свернул на перекрёстке, проехал ещё метров двадцать, остановил свой Харлей у бордюра и заглушил двигатель, с минуту ещё просто сидя и наблюдая за улицей…

Кто-то из местных с интересом поглядывал в мою сторону — то ли я выглядел здесь «чужим», то ли мой байк… Непонятно…

Поставив Харлей на подножку, я сунул подмышку шлем, подаренный мне Джимми бонусом, и неторопливо двинулся вдоль улицы, разглядывая советскую жизнь, перекочевавшую в солнечный Лос-Анджелес…

Fairfax Avenue жила своей жизнью: русские вывески, магазинчики с продуктами из Союза, продавцы в мятой одежде, старики на лавочках, судачащие о чём-то на русском языке. Казалось, будто здесь обосновался кусок Москвы или Одессы, только с пальмами и дорогими американскими тачками.

Толпы пожилых эмигрантов, стоя посреди улицы, обсуждали политику, вспоминая Горбачёва, проклиная «меченого» и жалуясь на «новую Россию». Один из них пытался втолковать двум другим, колотя кулаком себя в грудь, что «Америка загнивает», но, похоже, это совсем не мешало ему жить здесь…

Я неторопливо пересёк дорогу на неработающем светофоре и вошёл в маленькую забегаловку на углу. Типичная русская кофейня — мятые занавески на окнах, старый телевизор в углу, выцветшие советские плакаты на стенах, а за стойкой сухонькая тётка в цветастом переднике и смешной шапочке.

— Чёрный. Без сахара. — коротко произнёс я на чистом русском.

— Новенький, что ли? — подозрительно прищурилась продавщица, клацнув кнопку на электрическом чайнике. — Что-то я тебя раньше здесь не видела.

— Новенький, — подтвердил я.

— Ну-ну… — хмыкнула она и ненадолго замолчала, погрузившись в процесс приготовления крепкого бразильского напитка… — Три доллара, — протянула тётка мне наполненный до краёв стаканчик через минуту.

— Сколько⁈ — удивлённо приподнял бровь.

— Три бакса! — подтвердила торгашка.

За такие деньги в нормальном месте можно было выпить кофе с неплохим круассаном, и не из пластика, а из нормальной фарфоровой чашки. Да уж…

Спорить я не стал, выудил мелочь из кармана, высыпал на стойку ровно три бакса, развернулся и двинулся на выход, насладившись настоящим американо-русским сервисом и ценами.

Уже на улице сделал глоток из пластикового стаканчика, заметно размягчившегося от кипятка и слегка поплывшего в моих руках, и поморщился — вкус был просто мерзопакостный! Горький, как дешёвая подделка под нормальный эспрессо, да ещё и с каким-то странным привкусом прогорклого молотого зерна. Да уж…

Ещё раз глянул по сторонам, определился с направлением и неторопливо двинулся к виднеющемуся впереди уличному кафе…

Откуда-то из подворотни послышался глухой звук удара и громкая ругань на русском. Я повернул голову в сторону переулка, зажатого между двумя зданиями, и слегка замедлил шаг.

У бетонной стены, в мятом, несвежем пиджаке, придерживая бок рукой, стоял потерянный старик, снизу вверх глядя на маячившего перед ним здоровенного, пузатого парня в кожаной куртке и толстой золотой цепью на шее.

— Давид, сынок! Да откуда у меня деньги? — пробормотал старик, выставив руки раскрытыми ладонями перед собой.

— Ты меня с сынком не путай, падаль старая! — рыкнул «Давид» и пнул старика в бок ещё раз.

Я остановился на углу и хмуро глянул по сторонам. Не сказал бы, что эту сценку наблюдал я один, но никого она не волновала, будто… будто ничего из ряда вон выходящего и не происходило. Подумаешь! Здоровый лоб месит беспомощного старика. Обычная бытовуха. Да уж…

— Ты, дед, не борзей! — продолжал стоять на своём пузатый парнишка. — Ты пособие от государства получаешь? Получаешь! Чё, решил крысятничать⁈

— Да того пособия еле хватает на комнату снять да на пару банок дешёвой тушёнки… Ты же здоровый лоб! Шёл бы работать, лучше, а не тёрся с ентими… — не сдержался и огрызнулся старик.

— С кем — с ентими? Ты на что намекаешь, старик?

— Сам знаешь, на что! Связался с зеками… Думаешь они тебя за своего держат? Ты для них…

— Не тебе меня учить, дед! — не стал дослушивать нравоучения старика парнишка. — Бабки гони! Мне нужно в общак сегодня сдать кровь с носа!

— Ну, Давидик… Я же должен заплатить за аренду… у меня дочка на иждивении…

— Слушай сюда, старый пердун! — парень схватил старика за грудки и резко дёрнул вверх. — У тебя то аренда, то дочка, то собачка подохла… Нас это не ебёт, понял? Братва больше ждать не будет! — пузан коротко замахнулся и снова приложил деда кулаком в живот…

Я тихо выругался и покрутил головой по сторонам. Совсем рядом, на тротуаре топталась небольшая компания русских мужиков в растянутых свитерах и мешковатых «варёных» джинсах — одни курили, другие мирно обсуждали что-то между собой.

На противоположной стороне улицы стоял патрульный. Молодой коп, лениво опершийся о капот своей Crown Victoria и быстро отвернувший морду в сторону после очередного удара пузатого парнишки…

Я зло сплюнул, развернулся и двинулся дальше… Если местным насрать — то мне тем более. Я не сраный герой и спаситель всех сирых и убогих…

У небольшого уличного магазинчика, а-ля «ларёк», с покосившейся и ржавой от времени вывеской «Продукты», кучковалась группа русских ребят призывного возраста. Типичные спортсмены-урки — треки «Adidas», зализанные волосы, модные золотые фиксы вместо зубов, дешёвые «Ray-Ban» на глазах и позёрные щелчки зажигалок «Зиппо», в жёлтых от никотина пальцах.

Я прошёл мимо парней, отметив скользнувшие по моей фигуре заинтересованный взгляды, одолел ещё десяток метров и лениво прислонился спиной к стене, допивая горькую остывшую бурду из своего покосившегося стаканчика…

Спустя минуту, через