Мертвецкий Круиз. Пенталогия - Ascold Flow

— Ну, если так на это посмотреть… — задумался старик. — Странные сигары… Я всю жизнь положил на то, чтобы сделать из своего тела камень. Избегал алкоголя, курения и прочего, мечтал о внуках… А потом позвонил старый друг, который сделал из простого тупоголового вояки вроде меня настоящего человека, что смотрит на мир шире, чем написано в приказе.

— И что он тебе сказал?

— Мой покойный друг сказал, что есть работёнка, которая меня заинтересует. Я сразу послал его, ведь даже деньги для меня не важны… Но он оказался настойчив. Представляешь, эти ушлёпки, большую часть из которых я же и тренировал, скрутили меня в моём собственном доме!

— Ну, если честно, то да, представляю. А с чего ты взял, что он покойный? Наш оружейный барон обладает удивительной тягой к жизни.

— Это да. А ещё искусственным сердцем, пересаженной печенью и многим другим. Последствия покушения… Я не удивлён, что ты об этом ничего не знаешь. Он не доверял никому, и оперировали его не совсем легальные хирурги. Он никому не показывал своей слабости. Я сам лично тащил его с вывернутыми кишками по залитым кровью улицам.

— Вот как… Да, для меня это действительно новость.

— Людей, что знали об этом, меньше, чем пальцев на руке.

— Значит, когда пришла беда — его сердце… перегорело. И остановилось.

— Да. То, через что мы прошли — гарантированно его убило. И этот гад, что вытащил меня с заслуженной пенсии, попросил меня присмотреть за тобой и прикрыть тебя. Посвятил в твои дела и сказал, что когда-нибудь ты можешь занять его место в этом мире. Он высоко тебя оценивал. Я не смог отказать своему старому другу. И я готов идти с тобой или за тобой до самого конца, но ты должен мне кое-что пообещать.

Старик наконец-то соизволил перейти к сути, и я остановился, хотя до машин кубинцев оставалось идти всего лишь шагов двадцать.

— Я внимательно тебя слушаю.

— У меня есть сын. Он унаследовал моё здоровье и волевой характер. Он не умрёт от этих зомби. Нет. Но место, где он оказался…

— Где? — подтолкнул я здоровяка к конкретике.

— Норвежская антарктическая станция «Тролль». Правительство точно не пришлёт корабль, чтобы забрать их на обитаемый континент… — не сводя с меня глаз, сообщил старик.

— Это будет тяжело…

— Там человек двадцать — тридцать исследователей и учёных. Светлые головы и надежда будущего. И я понимаю, что для тебя подобное путешествие — невыгодный обмен. Поэтому я готов отплатить информацией и своим трудом.

— Какого рода информация?

— Секретные военные базы. Скрытые логистические комплексы торговцев оружием. Базы контрабандистов оружия, наркотиков, что использовались в играх государств…

— Есть хоть что-то рядом с нами? — задал я вопрос по существу, ибо пользы от этой информации будет не много, окажись такая база в тысячах километров от нас.

— На Ямайке. Но её, скорее всего, разворуют местные. В любом случае там можно будет нанять многих сносных бойцов.

Я лишь покачал головой. Будь я обычным офисным планктоном, то за такую информацию, может, и зацепился бы. Но с Афиной… Весьма высока вероятность того, что я знаю о большем количестве подобных нелегальных баз по всему миру, нежели он.

— Я не могу тебе взять и пообещать прямо здесь и сейчас. Но будь уверен: если у нас появится возможность их спасти — мы сделаем это. Нам хватит и меньшего корабля для экспедиции в Антарктиду. Докажи свою пользу делом, и когда наш флот увеличится — я без сомнений назначу тебя на один из таких кораблей. Ты сам сможешь отправиться в путь и вернуться, привезя с собой учёных.

— Спасибо… А то в одиночку искать корабль, чтобы его захватить и угнать, а после отправиться к чёрту на кулички — как-то много мороки. — Он протянул мне руку, и я пожал её, скрепляя нашу договорённость.

— Поехали? — спросил у меня Алонсо, как только мы подошли и машины завели мотор, желая поскорее вернуться в город. Мы же, как и многие местные, пошли своим ходом. Здесь всего лишь километра два до городских окраин идти. А места в машинах на всех не хватит.

Город представлял собой памятник советской тропической культуры и архитектуры. Много бетона, пальм, разноцветные двери и окна, выкрашенные крыши домов, поржавевший металлолом на засыпанных песком и землёй тротуарах. Небольшой антураж добавляли сотни трупов, местами стянутых в одну кучу, а местами всё ещё лежащих по тротуарам да закоулкам. Жители Мариэля приветствовали возвращение своих мужчин и прибывшее подкрепление, что выглядело весьма и весьма солидно. Огнестрельное оружие, военная униформа, мечи, топоры и прочее холодное оружие за поясом.

И даже то, что мы с этим оружием выглядели как дилетанты, их не смущало. Ну, висит, болтается, синяки на ноге набивает. Ничего удивительного в этом нет. Мы же не средневековые рыцари и не конкистадоры.

Другое дело, что мои люди этим самым оружием научились дубасить тех, кто сломя голову бросается в ближний бой, готовый прокусить шею. И мы дубасили до самого заката всех, кого находили. Более того, для жителей Мариэля мы стали в каком-то роде необходимым злом. Тяжело поднять руку на собственного родственника. На мать, сына, отца, деда или внучку. Даже если они монстры и готовы вцепиться в глотку. Тяжело убивать тех, кому уже не суждено радоваться жизни. Нам это было делать чуть проще, чем местным. Хотя и у нас зачастую к горлу подкатывал ком, который спустя время сменялся яростью.

К закату город был зачищен. Местные собрались на площади и под всхлипывания и слёзы потерявших родных и близких молча смотрели на уходящее солнце, разливая в стаканы крепкий ром. С заходом же солнца по всему городу зажглись поминальные свечи, и мы ушли в свой лагерь. Пешком. Несмотря на предложение довести нас, я отказался. Если у кого-то из ребят всё ещё остались силы — пусть они потратят их на дорогу.

Хоть мы и помогли, и спасли многих, части местных нужно время для того, чтобы прийти в себя и найти в себе силы жить дальше.

— Отдыхаем, бойцы. Завтра будет новый день. Жду всех, кто хочет жить и дальше, в семь утра на причале, — распустил я всех, понимая какой ад они пережили.

Обессиленные, слегка выпившие и поевшие они, скорее всего, уснут сразу же, как только упадут на койку. А именно это мне и надо. Самобичевание