Г.Р.О.М. - Никита Киров

В углу притаился Михеев — тоже опер в возрасте, высокий мужик, похожий на алкаша. Он и есть алкаш. Хотя в этом РОВД пьют все, кроме Герасимова — он закодировался. Впрочем, ему код подобрать — раз плюнуть, раз в полгода стабильно взламывает сам себя и уходит в загул.

— Артёма Сергеевича нет? — спросил я о Седове.

— Он в прокуратуре, — отозвался Герасимов.

Ага, пока всё сходится, значит, Мажор и правда, может быть там. И опер Зиновьев наверняка про это услышал. Но в прокуратуре у него влияния меньше, зато в СИЗО может подсуетиться, если мажорчика отправят туда, есть контакты.

— А вы по какому вопросу? — спросил Михеев, пристально глядя на меня.

Срисовывает мои приметы, многие менты так смотрят на людей. Ну и пусть, мне это не помешает, я придумал хороший повод, почему пришёл сюда.

— А я по утопленнику, который всплыл недавно на реке, — сказал я, зная, что здесь не рискую совершенно. — Говорят, дело у вас, и вы ищите свидетелей, вот я и пришёл…

— Да не у нас это дело! — вскричал Михеев, моментально становясь злым. — Это у оперов в Железнодорожном районе! Это их территория! Туда идите!

— А я думал, что у вас…

— Нет, туда идите!

У них так много работы, что даже простой намёк на то, что нужно сделать работу, положенную оперу из соседнего района, сразу вызывает у них отторжение и злость.

Ещё бы, они скорее труп перетащат к соседям, чем сами будут с ним возиться, у них своих клиентов — полный морг.

Мне же проще. Теперь главное, ради чего я здесь. Я прошёл дальше по коридору и добрался до кабинета, где сидел Зиновьев. Лысый опер в свитере как раз лаялся с кем-то по телефону.

— А за чё его повязали? — спрашивал он у кого-то. — А я чё сделаю? Это вообще не моя тема, в прокуратуре… стой… Да ладно… короче… так, стой, нет, не ори. Этих вообще рубоповцы повязали. Да я… да погоди…

Кто-то выяснял у него, почему Зиновьев не выполняет свои обязательства? Барыг задерживают, с которых он сам и деньги рубит, так чего мент сидит и ничего с этим не делает? Вот и ругаются.

— Не могу говорить, — опер заметил меня. — Я… да стой ты… б**! Подожди за дверь! — рявкнул он мне.

Нет уж, так не пойдёт. Пользуясь тем, что он в кабинете один, я прошёл туда и положил руку на рычажок телефона. Вид у Зиновьева стал свирепый, по взгляду видно, что сейчас ударит. Он такую наглость стерпеть бы не смог.

Но ничего сделать не успел.

— Подставили тебя, — объявил я. — Валить тебе надо из города.

— Чё? Ты кто такой ваще? — продажный мент сразу набычился, но охота драться у него пропала.

— Короче, кто-то спалил гэбэшнику, что дозу, от которой его пацан коньки отбросил, ему притаранил Мажор, — я говорил с блатной интонацией, да и смотрел нагло. Ещё сигарету в рот вставил, но не курил. — И образец дури чекисту прислали, всё сверили, заключение уже есть, один в один, та партия. Мажора, короче, в прокуратуру увезли колоть, а всех остальных хватают за компашку, потому что это всё под контролем у чекистов. А они ментам сказали — любой беспредел творить можно, прикроют. Поэтому и зверствуют.

— Ты кто? — спросил он, но уверенность в его голосе куда-то испарилась.

— Не допёр? — я усмехнулся. — Ты хоть и мент, но нам полезен, мы ещё с тобой поработаем. Но в блудняк тебя вписали в конкретный, сам уж крутись.

— Дяде Ване привет, — медленно проговорил Зиновьев. — Не ожидал, что поможет.

У него ещё и с блатными дела? Впрочем, я не особо удивился. «Синие» давно уже ведут бизнес с кем угодно, даже с ментами.

— Короче, мы в курсах, что дозу тому пацанчику продал Чапа, а не Мажор. Но Наум с Беляшом на измене сидят, ссатся, что чекисты к ним придут. Вот и сдали Мажора, чтобы гэбэшники через него на тебя вышли. Обложили тебе со всех сторон, дядя.

— Вот гандоны, — с чувством произнёс мент. — И чё делать?

— Чё делать, — я презрительно фыркнул. — Сам решай, чё делать. Мы тебя предупредили, а дальше как хочешь.

— Понял. Благодарен, — он скрипнул зубами. — Ну ничего, эти падлы ещё попляшут.

Зиновьев поднялся, напялил кобуру со стволом, накинул сверху жилетку из кожзама и вышел из кабинета.

Нет, из города он пока не свалит. Где-то у него есть крупная сумма наличными, которую он захочет забрать с собой. А ещё он жадный, может напоследок выбить пару долгов. И мстительный, поэтому может захотеть отомстить напоследок Беляшу и Науму.

А вот эти его денежки было бы неплохо заполучить себе.

Так, ладно, пора валить. Я знаю трёх ключевых участников этой схемы с наркотой, причём ключевых — поставщик Беляш, организатор Наум и крыша — Зиновьев.

Беляш боится Зиновьева, Зиновьев теперь ненавидит Белякова и Наума, а вот Наум пока никак у меня не задействован.

А мне надо торопиться. Когда полковнику Иванову из ФСБ будет доведена вся информация, на орехи достанется всей бригаде Наума, включая Ярика… разве что если Наума не будет в живых. Учитывая, что и распространитель по прозвищу Чапа уже готов, тогда месть чекиста попадёт на оставшихся участников, то есть на Зиновьева и Белякова.

Поэтому говорить Иванову об этом опасно. Но придётся говорить и выкручиваться. Потому что этот Наум мне не понравился, хитёр гад. Если ему не удалось подставить моего брата ночью, он не будет сидеть без дела и подготовит новую подлянку.

Вот и мне надо к этому готовиться, и если не опередить, то подготовить мощный удар против него, чтобы не оправился.

Ведь я чуял, что этот Наум — самый опасный для нас среди всех.

* * *

В это же время

Грязная зелёная девятка с тонированными в ноль окнами медленно ехала по улице Ленина, держась у тротуара. Водитель в тёмных очках откинулся в кресле, одну рукой держал сигарету, а второй рулил. Пассажир впереди крутил магнитолу.

— Городские встречи, старый мотив, подмосковный вечер, спальный массив, — запел Наговицын на радио.

— Это из-за той тёлки вчера Шмель огрёб? — спросил сидящий на заднем сиденье широкий браток по прозвищу