Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга пятая - Геннадий Борисович Марченко

язвы не осталось почти и следа. А потом ещё и выпить дал «живой» воды, отчего самочувствие актёра заметно улучшилось. Референт перед самой нашей поездкой выяснил всё-таки, что это был за врач, и оказалось, что это ты. Арсений. Признавайся, было такое? Сам только что сказал, что заряжаешь воду, значит, было.

— С вами не поспоришь, — вздохнул я. — Ладно, с утра подзаряжу, приду к вам, постучусь, или пришлите ко мне кого-нибудь из своих часов в 9 утра. Кстати, можно я вон ту бутылку с нарзаном возьму? Обработаю воду — и станет ещё полезнее.

В назначенное время в моё купе постучался Медведев.

— Готова вода? — спросил он с порога.

Я протянул ему бутылку с нарзаном, внутри которой теперь была заряженная вода.

— Скажите Леониду Ильичу, что для того, чтобы взбодриться, ему хватит и пары глотков. Несколько дней будет чувствовать себя помолодевшим лет на десять как минимум, это не считая моих процедур иглоукалывания.

— Она точно целебная? — с подозрением спросил Медведев, будто бы я подсунул ему отраву.

— Ещё какая! — с жаром воскликнул Полесских и тут же стушевался.

— Пробовали? — покосился на него с подозрением Владимир Тимофеевич.

— Да, угощал меня Арсений Ильич, и очень, я вам скажу, был положительный эффект. У меня даже зрение улучшилось.

Это была правда. Стопроцентным оно не стало, но с минус семи точно ушло на троечку, так как прежними очками мой сосед пользоваться уже не мог, и ему пришлось брать очки напрокат у знакомого инструктора отдела ЦК из соседнего вагона. А у того как раз было минус три.

Я же добавил:

— Можете сами глотнуть, и сразу поделиться впечатлениями.

— Если Леонид Ильич даст команду — то и глотну, — пробурчал Медведев.

А вообще Ильич мог бы и пригласить к себе, подумал я, когда за телохранителем генсека закрылась дверь. Какое-то прямо неуважение… Ладно, будем считать, что он сильно занят. В любом случае в результате применения «живой» воды я был уверен. Что и подтвердил через пару часов Косарев, лично пришедший рассказать о приятно удивившим Брежнева эффекте моей воды. В купе в этот момент я был один — Полесских вышел размяться в последний вагон, где показывали кино. Я разок туда заглянул просто из любопытства, и даже фильм посмотрел «Пролетая над гнездом кукушки» Милоша Формана с молодым ещё Джеком Николсоном в главной роли.

— Как же это вы так её заряжаете? — не вытерпев, спросил Михаил Титович. — В чём секрет? Или что-то подмешиваете? Что за препарат?

— Нет никаких препаратов, — вздохнул я. — И чтобы убедить вас в этом, заряжу воду прямо на ваших глазах и дам вам выпить. Как вам такой эксперимент?

Косарев молчал с полминуты, кусая нижнюю губу, а потом махнул рукой:

— Давайте!

Спустя четверть часа я протянул ему стакан в подстаканнике, только вместо чая там была обычная вода из крана в туалете, после моих манипуляций приобретшая кристальную чистоту.

— Ну, смелее, — подбодрил его я.

Косарев медленно выпил. Прислушался к собственным ощущениям, глядя куда-то под потолок.

— Пожалуй, что и соглашусь, — наконец пробормотал он. — Во всяком случае, я получил сейчас хороший такой заряд бодрости.

— И он сохранится как минимум на пару дней, — заверил я его.

И подумал, что, весьма вероятно, какие-небит нанороботы уже приступили к устранению в организме неполадок, приводя его в идеальное состояние.

* * *

Душанбе встретил наш поезд по-настоящему весенней, солнечной погодой при плюс 12 градусах тепла. Снега тут не было и в помине, разве что виднелся в горах, окружавших город.

Джабар Расулов, прибывший на перрон встречать генерального секретаря, чем-то мне наполнил Суслова. Возможно, из-за таких же больших очков и опущенных вниз уголками рта на худом лице. Первый секретарь ЦК КП Таджикистана и Леонид Ильич обменялись рукопожатием, после чего сели в привычную чёрную «Чайку» (пока с «Мерседесом» выпендрился только Рашидов), и под приветственные крики стоявшей за оцеплением толпы покинули перрон.

Наш же состав по традиции отогнали на запасной путь. И тут — какая неожиданность — поступило разрешение на посещение города. В городе вести себя прилично, и к обеду всем надлежало вернуться. Естественно, уставший от многодневного сидения в поезде я тут же начал одеваться.

— Я с вами только до первого газетного киоска, хочу закупиться свежими газетами и журналами, — сообщил Полесских, одновременно роясь в чемодане. — Да где же этот чёртов галстук!

— Игорь Валентинович, зачем вам так наряжаться? Я вон в город иду — и то в джинсах, пуловере и куртке. И кстати, уж лучше дошли бы до «Оптики», и накупили себе очков. А то сколько можно у Валерия Викторовича взаймы очки брать.

— Хм, а это идея, — замер Полесских с найденным наконец-то галстуком в руках. — И правда, куплю-ка я себе очки. А вы куда пойдёте?

— Я вообще собирался просто окрестности посмотреть. А сначала мы с вами и поищем «Оптику».

Нужный магазин (или как назвать это учреждение) мы нашли с помощью советов местных горожан минут через сорок после того, как через подземный переход вышли к зданию вокзала. Находился он в одном задние с аптекой. Окулист тут же проверил зрение у Полесских, сказал, что с хорошей оправой очки придётся ждать неделю, а есть с простенькой оправой, дешёвые.

— Давайте какие есть — махнул рукой Игорь Валентинович. — В Москве уже обзаведусь нормальными.

Обратно мой попутчик шёл, не подслеповато щурясь, а гордо глядя на окружающий мир сквозь стёкла новеньких очков. И я с ним шёл, увиденного по пути мне хватило, чтобы понять, что Душанбе — красивый город, с характерным восточным колоритом. Единственное, уговорил Полесских заглянуть со мной на местный базар, оказавшийся на пути к вокзалу.

И как было не закупиться разными сувенирами и заодно дынями с виноградом, которые предлагали местные продавцы⁈ Тут к Полесских в душу протиснулась жаба, однако, когда я предложил заплатить за его покупки, резко воспротивился и полез за кошельком.

Брежнев вернулся вечером, и сразу же наш состав тронулся к конечной точке маршрута — Ашхабаду. Столица Туркмении встретила нас также солнцем, хотя температура держалась в районе плюс пяти. Местный вокзал выглядел симпатично, с восточным уклоном в архитектуре. Первый секретарь ЦК КР Туркмении Мухамедназар Гапурович Гапуров, казалось, улыбался через силу, со страдальческим выражением на лице. Возможно, так казалось