Справедливость для всех, т.I "Восемь самураев" - Игорь Игоревич Николаев

приличное ополчение? Из относительно пригодных к бою можно было организовать силу, по крайней мере, двукратно большую чем «живодерский» сброд. Но браконьер стоял на своем категорично — нет, сие невозможно никаким образом. Для начала упражнения с оружием требуют много времени, а жизнь крестьянина — изнурительный труд без просвета и перерывов. Но даже если бы удалось организовать учебный процесс, уйдет недели две лишь на то, чтобы выдрессировать хотя бы полсотни новобранцев на удержание строя и более-менее слаженное удержание кольев. А затем все разбегутся при первом же столкновении, как только прольется кровь. Самое большее, что могут селяне — удерживать частокол, бросать камни, не позволять бандитам ворваться в деревню. Если злодеи пробьются внутрь — конец, останавливать их будет некому.

Знай Елена все это раньше, понимай воинственная лекарка невозможность превратить селян в боевой отряд, решимость творить добро сильно убавилась бы. Вообще задумка организовать «Семь самураев» подручными средствами уже не казалась такой здоровой и правильной, как в начале предприятия. Риски оказывались ярче и яснее, а профит становился все более условным. Самое главное — лекарка теперь отчетливо понимала нехитрую истину, которая чуть раньше представлялась не столь очевидной — на кон поставлена жизнь настоящих, не абстрактных людей. И без согласования с этими самыми людьми. Червь сомнений грыз Елену все сильнее и сильнее. Оставалось утешаться тем, что, в конце концов, никто не обещал драться по-настоящему, а в крайнем случае всегда можно было последовать примеру сбежавших охранников и Шапюйи.

— Ловушка? — отрывисто спросила Гамилла.

— Нет, — помотал кудлатой головой десятский, который по роду занятий больше всего общался с господами. — Этих я знаю. Баронские. Ну…

Он замялся, и арбалетчица столь же резко подстегнула:

— Что?

— Как сказать то… — деревенский казначей понурился и уточнил. — Ну… Лучших баронских воинов не видать.

— Ясно, — Гамилла отвернулась, стиснув зубы, сосредоточившись на подходящей компании. За спинами орал межевой, приказывая наблюдателям пялиться в оба на все стороны, а то мало ли что.

Чем ближе подходила колонна, тем разнообразнее становилась реакция встречающих, причем энтузиазм в наборе эмоций занимал едва ли не последнее место. Елена уже привыкла, что дружины провинциального дворянства снаряжением и выучкой, прямо скажем, не блещут, однако пришедший отряд выделялся буквально демонстративной бедностью и производил впечатление эпической профанации. Лошадь, сиротливо тянущая телегу с припасами и копьями, готова была пасть замертво на каждом шагу. Другая с тем же понурым видом тащила всадника — юношу, почти мальчишку, что казался немногим старше Артиго, только выше и костлявее. Быстрый перебор в картотеке памяти Елены дал результат — да, тот самый парень, что сопровождал барона и обвинял Армию в самозванстве. Про себя женщина сразу обозвала мальчишку «рыцаренком», он старательно вытягивался в длину, расправлял худые плечи, гордо задирая голову. Учитывая, что из доспехов на парне имелась лишь железная шапка, собранная из клиньев на заклепках (подобный колпак в том же Пайте надел бы только ночной стражник, и то, смущаясь) — выглядел юный воитель донельзя комично.

Остальные «воины» были столь же колоритны. Рядом с конем шагал, перебирая коротенькими ножками, бочонкообразный дядька с лицом, на котором отметились десятилетия хмельной жизни, а также многодневная щетина, все никак не желающая превратиться в бороду. Далее шел крепкий, плотно сбитый мужчина с длинными, по самые плечи, волосами, а также глазами, круглыми, как у совы. Благодаря взгляду навыкате он казался христианским мучеником, который вот-вот начнет проповедовать конец света и праведность мучительной погибели. На контрасте с «проповедником» его сосед — и так высокий, едва ли не ровня Бьярну — казался еще длиннее. Больше всего «длинный» походил на крестьянского парня с наивным взглядом и готовностью удивляться всему, что встретится на пути. Впрочем, он единственный, у кого был меч, а более-менее искушенный взгляд Елены отметил собранность, точность движений, характерную для достаточно опытного воина. Быть может, барон прислал все-таки не совсем уж отъявленный человеческий мусор…

О следующем бойце было нечего сказать, кроме того, что он худ, вооружен короткой и древней алебардой, а лицо скрывается под шляпой.

Шестой щеголял бородой, настоящим рыцарским шлемом с подъемным забралом и очками на витом шнурке. Елена предположила бы, что шлем сделан из кожи, а также проклеенных тряпок, в оправе же отсутствуют стекла. Хотя на таком расстоянии можно и ошибиться.

Седьмой воин, пожалуй, казался наиболее странным, чужеродным в колонне. Не благодаря каким-то внешним атрибутам или вызывающе нищенской амуниции, все проще — у него было очень доброе, открытое лицо. Сначала Елена подумала, что солдат просто слабоумен, затем пригляделась и решила, что вряд ли. Всего лишь хорошая физиономия с доброжелательной улыбкой и приязненным взглядом ярко-голубых глаз.

За телегой опять же своим ходом бодро «чапали» две женщины, похожие на типичных маркитанток, но без многочисленных украшений и ярких висюлек, а также хищных оскалов и взглядов, характерных для спутниц вооруженного сброда. Одна постарше, другая помоложе, однако явно не сестры и не мать с дочкой. Очевидно, подруги или жены кого-то из отряда.

Замыкал колонну толстяк циклопических для Ойкумены размеров, Елена дала бы ему, по крайней мере, три «крючных» мешка веса, то есть килограммов сто двадцать, а может и больше. Несуразный жиртрест щеголял шлемом-черепником, который был похож на чашу мультиварки, к тому же нахлобучен поверх банданы из куска небеленого полотна. Даже невзыскательный взгляд подсказывал, что шлем веревочный и лишь крашен «под железо». Елена тут же прозвала замыкающего «Мультиварио» и решила узнать, где толстяк ухитряется выжирать столько калорий.

Остановившись перед запертыми воротами, рыцаренок выпрямился еще больше, так, что длинный нос задрался едва ли не в небеса. И с гордостью провозгласил:

— Я Арнцен-младший из Бертрабов! Всадник в шестом поколении, будущий господин родовых владений, ограниченных межевыми камнями по старинным договорам и справедливым традициям! Требую открыть ворота и немедленно сообщить, где находятся злодеи, коих нам следует повергать!

Елена ожидала, что Гамилла сейчас вновь представится за отсутствующего Артиго, но арбалетчица внезапно уточнила:

— Извольте сообщить, вы посвящены в рыцари? Отец назвал вас шестым всадником? Провозгласил наследником перед друзьями, вассалами, а также сюзереном или его доверенным представителем?

Юноша жутко смутился, запунцовел, как девственник, которому показали через разрез в юбке красивую ножку до самого колена. Сипло, враз потеряв голос, ответил:

— Увы, нет. Не удостоился такой чести… покамест.

— Понятно, — многозначительно вымолвила госпожа стрел, и Елена поневоле восхитилась, как женщина с татуировкой изящно, безукоризненно посадила на задницу пафосного мальчишку, показав, кто здесь главный и какая цена