Кредо инквизитора II - Алексей Михайлович Рутенбург

– Это из-за моей болезни, – робко ответил Андрей, сидя у края кровати.

– Чем ты болеешь? – Продолжил Ринат.

– Гипертимезия, – улыбнулся глашатай Арнамента. – Посредством неё проявились мои инквизиторские способности. Физических и магических сил мне не дано в достаточной мере, зато вот этим меня прокляли.

– Что это такое?

– Нарушение памяти, из-за которого я помню все события своей жизни до мельчайших подробностей. Я не могу ничего забыть, – грустно ответил Андрей.

– Встречаются и просто люди с хорошей памятью.

– У меня не просто хорошая память. Ты не понимаешь, Ринат, я не могу исказить воспоминания или сгладить неприятные моменты, которые предпочёл бы забыть. Я помню абсолютно всё. Вплоть до выпуска новостей, который случайно увидел, когда мне было всего три годика или случайного разговора моих одноклассников в начальной школе. Я ничего не могу забыть.

– Из-за этого у тебя боли?

– Да, они никогда не прекращаются. Мой мозг не может бесследно записывать, хранить и воспроизводить поток информации, который копится с каждым прожитым мною днём.

– Головные боли?

– В том числе. Очень часто мучает бессонница, и я очень быстро устаю. Это ужасно, когда от усталости валишься с ног, но не можешь уснуть. Ужасно, когда у тебя постоянные фоновые головные боли, от которых хочется покончить с собой. Моя жизнь – это сплошной ужас.

– Лекарство Мортуса тебе помогает?

– Да. Я держусь только благодаря ему.

– Сочувствую тебе, но раз ты всё знаешь, может, приоткроешь тайну, почему меня пытались убить?

– Я не всё знаю, я помню всё, что со мной происходило. Всё, что я когда-либо читал и видел, – застенчиво заулыбался Андрей. – Но с этим я могу тебе помочь.

– Будь добр.

– Убить пытались Панка, ты всего лишь сопутствующая потеря.

– Но зачем? Это что? Какой-то последователь Арнамента объявился среди инквизиторов?

– Нет. Скорее его можно назвать борцом за чистоту инквизиторского братства. Он поставил перед собой цель – уничтожить всех отступников кодекса, и успешно следует ей.

– Зачем?

– Этого инквизитора зовут Маршал, он бывший военный. Дотошный послушник ранее устава воинской службы, теперь кодекса инквизиторов. Если узнает, что его родные в строю не с той ноги маршировать начали, расстреляет, и глазом не моргнёт, если, конечно, от него этого потребует вышестоящее начальство.

– Это же идиотизм! – Вскипятился Котёнок и поплатился за это: он стал сильно кашлять и с каждым порывом ощущать сильную боль в голове.

– Полностью поддерживаю твою точку зрения. Это полный идиотизм.

– А как же другие инквизиторы, архинквизиторы?

– Им дела нет до того, что станется с отступниками, ведь по закону кодекса их и так должны предать смерти.

– Значит, этот Маршал…, – не успел договорить Котёнок.

– Фанатик, помешанный на воинской службе. Безжалостный хладнокровный наёмник, который без угрызений совести выполнит любой приказ. К несчастью, теперь он инквизитор, – раздался голос Мортуса. Котёнок с Андреем посмотрели на него. – Держи, сынок, – протянул он флягу с эликсиром. – Маршал не остановится, пока не выполнит задуманное, а тебя он может попытаться использовать, чтобы выйти на Панка, – объяснил Мортус Котёнку. – Но, пока ты здесь – ты в безопасности.

***

Я принял душ в квартире Фир и наблюдал за тем, как эта странная девушка смотрит телевизор и поедает килограммами картофельные чипсы. Боже, горячий душ, какое наслаждение! Чувство чистоты и защищённости. По крайней мере, она не пыталась меня больше убить.

– У тебя есть какая-нибудь одежда? Мне не удобно ходить голым по твоей квартире, – спросил я у неё, вытирая голову полотенцем, но она не реагировала на меня, словно меня не существовало. Будто я привидение, расхаживающее по её квартире. – Хорошо, – пробубнил я, видя, что меня игнорируют. – Похожу по пояс голым.

Меня не переставала мучить фраза Генри «Бородино в Бастилии». Во время Бородинской битвы русские войска разгромили французов. Бастилия была захвачена в самом начале французской революции, по факту 14 июля 1789 года, что и стало символом начала восстания.

Что ты сказать-то мне хотел? Война и революция. Неужели, маленькие французские инквизиторы решили свергнуть старое правительство в лице Грегори Атика? Зачем? Из-за того, что тот казнил Людовика Перейру? А, чёрт! Я настолько тупой, что никогда не разгадаю это послание.

Мне в лицо прилетела розовая рубашка. Я снял её со своей головы и увидел недовольную Фир.

– Надо всего-навсего дождаться рекламы, – после этого она демонстративно развернулась и ушла назад к телевизору.

Я взял листок и ручку, на ноутбуке Фир открыл пару вкладок и начал пытаться разгадать послание Генри Шрифта.

26 августа 1812 года – дата Бородинского сражения. 1370-1381 годы – строительство Бастилии. 14 июля 1789 года – день взятия Бастилии. Чем всё это может мне помочь? Завтра не 26 августа и не 14 июля. Завтра 28 мая.

Без сил я схватил себя за голову и смотрел в окно на летний Париж, на счастливых людей. А может просто заявиться завтра в убежище инквизиторов и там спокойно во всём разобраться? Почему тогда Генри был таким взволнованным? Не иначе, действительно, произошло, что-то серьёзное.

– О чём думаешь? – Спросила Фир, тихо подкравшаяся ко мне сзади.

– Я должен завтра быть где-то, но я не понимаю где, – ответил я ей.

– Что значит не знаешь? – Удивилась девушка.

– Мне передали послание.

– Послание? – Восхитилась Фир. – Как шифр, как код? Ты должен его разгадать, чтобы раскрыть преступление, как сыщики в детективах.

– Да, что-то типа того, – я не понимал, почему это вызывает у неё такой восторг. Сегодня днём она мне показалась самым неэмоциональным, самым холодным и расчётливым человеком на свете.

– Говори, что за шифр? – Как-то агрессивно попросила она, будто допрашивает меня.

– Тебе какая разница? – Удивился я.

– Говори, иначе я убью тебя! – Я посмотрел на неё. Фир уже стояла в своём домашнем халате с кухонным ножом в руках, и совсем не похоже было, что она шутила.

– Завтра Бородино в Бастилии, – недовольно ответил я, лишь бы эта сумасшедшая не начала делать глупости.

– Завтра Бородино в Бастилии, – задумчиво повторила она вслух. – Интересно! – Только после этого она убрала нож на место. – А что такое Бородино?

– Так, от тебя толку…, – начал говорить я, а потом подумал, что у меня одного вообще никак не получается додуматься до ответа. – А что такое Бастилия тебя не интересует? – Улыбнулся я.

– Бастилия – это станция метрополитена, – быстро проговорила она, и я потерял дар речи.

– Конечно, когда назначают встречу, говорят «когда, во сколько и где». Значит, завтра, скорее всего, на площади Бастилии, так как метро – закрытое место, а нужно