Земля несчастных. За чертой - Василий Грин

- Подозревать Вас, у нас пока нет оснований. Вы свободны, но прошу вас подписать эти документы. – Дюссолье придвинул листы бумаги к девушке.

- Что это?

- Заявление о пропаже человека. Можете изучить.

Маша не поленилась пробежаться глазами и убедится в том, что это действительно заявление составленное от её имени. После чего поставила подпись.

- Теперь я могу идти?

- Да. Вас подвезти?

- Нет. Доберусь самостоятельно.

- Сообщите нам, если вспомните что-то. – Протянул визитку Жан Дюссолье.

Не чувствуя земли под ногами Маша выскочила из здания. Лил проливной дождь, ей очень хотелось сесть на землю и заплакать, но она находила в себе силы бороться.

- Нет он не погиб и не пропал. Не может такого случиться. – Твердила девушка себе под нос, пытаясь не впасть в отчаянье.

Только включила телефон чтобы вызвать такси, как прежде прошел звонок. Звонил Саркис.

- Да! Алло! – С надеждой в голосе отозвалась Маша.

- Машенька, девочка, ты где? Тебя отпустили? – Раздался взволнованный голос ресторатора.

- Да, Саркис, сейчас приеду в номер. Лёня появился?

Саркис тяжело выдохнул и продолжил.

- Нет. Лёни нет. Но тебя тут ждут, надежный человек. Русский офицер.

Маша не помнила как добралась до «Арарата». Саркис встретил её, едва вошла в зал ресторана и проводил за «их» с Лёней столик. Только вместо её родного человека там сидел худой и высокий мужчина, немного смуглый и с восточными чертами лица – татарин, кажется. При появлении Маши татарин встал и представился.

- Здравствуйте, Мария, меня зовут Азат, я коллега Ведерникова. Лёня попал в автокатастрофу, сейчас его переместили в больницу наших партнеров, врачи борются за его жизнь.

Дальше девушка не помнила ничего, у нее потемнело в глазах, и она рухнула как подкошенная на руки вовремя подоспевшего Саркиса.

Глава 41. Баллада о жизни.

Посреди ничего.

Больше не было боли. Не было страха. Не было отчаянья. Не было вообще ничего, только непроглядная тьма вокруг и тишина, и был я посреди этого бесконечного НИЧЕГО. Я не мог двигаться или шевелиться, даже пальцем дернуть не мог, просто висел в пустоте, или лежал. Странное чувство, эмоций не было, вообще никаких, только бесконечная, наравне со всем что окружало, скука. От скуки стал листать картинки, которые появились из ниоткуда, просто выплыли из глубины сознания.

Вот наверное самое яркое из глубокого детства - скачу в кроватке, родители смеются, мне тоже смешно прыгать, но тут переднее ограждение вылетает из пазов и лечу в бесконечность… Да, точно, тогда вылетел из кроватки вместе с решеткой. Помнил ли это сам, или это проекция из рассказов родителей - уже не важно, так как была следующая картинка.

Вот мы в Севастополе, мне четыре года, ждем паром. Родители посадили меня на сумки и сказали, чтобы никуда не уходил с этого места. За время пока их не было уже успел подружиться и поссориться с каким-то мальчиком.

Картинки мелькали как слайды или шортсы, казалось, что мог достать любую из своей памяти.

- «Я умер».

Пришло осознание действительности, но этот факт меня вовсе не расстроил. Просто понял произошедшее. Тут же вспомнил день смерти тестя, хороший был мужик, как отец родной. Точно, в то пасмурное и снежное утро по радио как раз включили Высоцкого.

- Земной перрон не унывай,

    И не кричи для наших воплей он оглох.

Один из нас поехал в рай,

Он встретит бога там, ведь есть наверно бог.

Ты передай ему привет,

А позабудешь ничего переживем.

Осталось нам немного лет,

Мы пошустрим и как положено умрем.

- Далеко собрался? – Из ниоткуда раздался знакомый голос.

Из темного ничего возник Ведерников, абсолютно целый и живой, в своем мундире ПРА. Строгий, подтянутый, но взгляд совсем не сверлящий, как прежде, спокойные серые глаза на чуть бледноватом лице.

- Евгений Андреевич, а как ты тут оказался? – Странно, но я не говорил, но спрашивал мысленно.

Капитан присел на взявшийся из ниоткуда стул и смотрел на меня, как казалось с какой-то грустью, но это только казалось. Я понимал, что у него так же нет никаких эмоций. А он смотрел и не открывая уста сказал.

- Всего лишь нелепая случайность. Но это моя работа, а что тут делаешь ты?

- Не знаю. Просто тут. На меня напали, убегал, автокатастрофа. – Совершенно спокойно ответил ему.

- Это не оправдание. Думаешь я просто так ушел? Я много видел, много сделал – мне пора на покой. И для тебя много сделал. А вот ты куда собрался?

- Так тоже пора.

- Это тебе выбирать. Забыл сколько людей ты оставил? Ты нужен им. И я здесь не затем, чтобы ты всё бросил.

Тут же перед мной появились картинки с Таней, сынишкой Мишей, совсем юная Маша. Картинок было много, мелькали Саид, Ислам, Нисса, даже Пит сердито сплюнул.

- И что мне делать?

- Просто выбирай. – Капитан немного помолчал. – Ты тут пел. Я другую песню знаю…

И Ведерников запел очень спокойным голосом, но первые слова стали разрывать все внутри моего сознания.

- Ты знаешь, так хочется жить.

Наслаждаться восходом багряным.

Жить, чтобы просто любить,

Всех, кто живёт с тобой рядом.

Ко мне пришла боль. Боль утраты всех, осознание того что я беспомощен и просто завис в этой бескрайней тьме. Капитан резко замолк, встал и не оборачиваясь ушел растворившись в мутном и темном пространстве.

Темнота начала рушиться, отваливаться кусками, словно старые обои облезают со стены. Словно молния, все тело пронзила острая боль, и ничего превратилось в ослепительно яркий белый свет, от которого из глаз хлынули слёзы.

- «Ангелы! Но зачем такая боль!?»

У меня вновь появились эмоции, мне было очень больно и очень обидно. Не понимал зачем мне делают больно. Ангелы кружились надо мной, лиц не видно только глаза. Ослепительно яркий свет и глаза ангелов. Ангелы говорили. Наверное, ангелы умеют и должны