Фантастика 2025-58 - Евгения Букреева

— Какой ещё Васильев? — ему всё никак не удавалось взять себя в руки. Имена и фамилии путались в голове.

— Васильев. Начальник Южной станции. Сергей Анатольевич, вам нехорошо?

Секретарша сделала шаг навстречу. На лице появилась фальшивая маска озабоченности, Сергей знал, что фальшивая. Всё ложь, фарисейство. Лицемерие в каждом слове и жесте. Он задрожал, на висках выступили капельки пота, и страх облапил его холодными, мокрыми руками, заскользил ладонями по телу, коснулся груди, живота, больно сжал мошонку. Захотелось закричать, но тут за спиной секретарши вырос прадед. Высокая фигура упёрлась в потолок, как та, ещё неотлитая бронзовая статуя. Алексей Андреев скрестил на груди худые, нервные руки, кивнул.

— Иди и поговори с Васильевым, — от прадеда веяло спокойствием, и страх распался, разбежался мутными струйками по углам.

— Я иду, — проговорил Сергей, не отрывая глаз от прадеда. — Иду.

— Васильев вас ждёт на проводе, — секретарша решила, что Сергей обращается к ней, отступила, испуганно махнув рукой в сторону приёмной. Но Сергей ничего этого не видел.

Вместе с прадедом он вышел из кабинета и сразу же уткнулся в Караева. Недоумённо уставился на полковника, силясь сообразить: этот-то тут зачем? Чужой человек, лишний — пришлый, как говорили в старину, степной волк, притворившийся преданным псом, вон, как припал к ногам, лижет сапоги, и длинная, вязкая слюна падает с кроваво-красного языка на грязный пол. Чёрные глаза глядят покорно, но белые клыки уже готовы вонзиться в горло.

— Господин Верховный! — Караев вытянулся в струнку. — Вызывали?

Он не вызывал. Сергей никого не вызывал. Караева, чужого, точно нет.

Сергей открыл рот и почти сразу же вспомнил.

Мельников. Караев арестовал Мельникова. Или Платова? Сергей опять запутался и жалобно посмотрел на прадеда. Тот прошёл сквозь Караева, разрезал его надвое — Сергей видел, как Караев распался на две половинки и тут же собрался, правая и левая части притянулись, как две противоположные стороны магнита, присосались друг к другу со звонким чмокающим звуком.

— Это одно и то же, — сказал прадед, разворачиваясь. — Платов — это Мельников, Мельников — это Платов.

— Мельников — это Платов, — прошептал Сергей. Устремил глаза на Караева и повторил. — Мельников — это Платов.

— Я могу объяснить, почему я отдал приказ арестовать господина министра здравоохранения, — Караев вскинул вверх узкий, как лезвие, подбородок. — У меня есть неоспоримые доказательства того, что господин Мельников…

Сергей не слышал, что говорит полковник. Караев открывал рот, но никаких звуков не вылетало. Как у золотых рыбок в бабушкином аквариуме — те также смешно пучили глаза, шлёпали губами, но вместо слов выдавливали из себя только пузыри. Пузыри поднимались на поверхность и беззвучно лопались. Сергей, наклонив голову, наблюдал за полковником.

— Его надо убирать, — прадед сделал едва заметный кивок головой в сторону Караева. — Он для нас — чужой.

— Да-да, — торопливо произнёс Сергей.

Караев прервался. В узких чёрных глазах появилось удивление.

— Господин Верховный…

— Пусть убирается вон! — приказал прадед, и Сергей, ухватившись за полученный приказ, взвизгнул, вклиниваясь в речь Караева:

— Вон! Вон отсюда! Вы разжалованы! В майоры! Рядовые! Разжалованы! Во-о-он!

Тонкий, высокий визг взмыл вверх, заполнил всё немаленькое помещение приёмной. Дёрнулась в углу секретарша, хорошенькое личико исказилось, растеклось, как подтаявшее мороженое. Ожили дремавшие у дверей охранники, обменялись быстрыми взглядами. Караев побледнел, сжался и, не произнеся больше ни слова, пулей вылетел за дверь. И только прадед ободряюще улыбнулся.

— А теперь Васильев, Серёжа, — сказал мягко, подошёл и взял за руку.

— А теперь Васильев, — послушно повторил Сергей.

Опять подскочила секретарша, засуетилась. Бросилась к столу, сгребла в кучу какие-то бумаги, бестолково схватилась за безмолвно лежащую на столе трубку.

— Я Васильева не переключала. Он на проводе… он ждёт. Сергей Анатольевич…

* * *

Время ускорилось.

Сжавшееся до этого в маленькую чёрную точку, почти остановившееся и умершее, оно вдруг резко сдвинулось с места и принялось раскручиваться звонкой спиралью безумного торнадо.

Всё рушилось. Звенел телефон. Сергей цеплялся за трубку, как за уцелевший обломок прежнего мира. Смотрел перед собой и не видел ничего, кроме чёрной, всё поглощающей воронки.

Срывающийся голос Васильева смешивался с далёкой стрельбой и тут же перекрывался рыданиями Натальи Рябининой. Сергей ничего не понимал. Все события, сделанные звонки шли друг за другом, но в быстрой воронке времени, куда он неумолимо падал, Сергею казалось, что всё происходит одновременно. И он варился в адском вареве обрушившихся на него несчастий.

— …он повесился, Серёжа! Юра повесился!

— …станцию почти захватили, люди эвакуированы…

— …он висел на том крюке, Серёжа…

— …Сергей Анатольевич, велите майору Худякову выпустить меня с Южной…

— …его ноги…

— …люди Долинина, в Башне переворот…

Сергей схватил телефон и со всей силы стукнул им по столу. Трубка подпрыгнула, ударилась о полированную гладь поверхности и заплакала длинными гудками. Осторожно подошла секретарша. Положила трубку на рычажки телефонного аппарата. И тут же наступила тишина.

Он поднял голову.

Воронка всё ещё крутилась, но уже медленней, вращая перед его глазами перепуганную секретаршу, охранников, стулья, кожаный диванчик на высоких ножках, круглый циферблат часов.

— Сергей Анатольевич…

Воронка сделала последний оборот и схлопнулась.

В дверях стоял Богданов, бывший глава административного сектора, замененный на Маркову. Пялился на Сергея глупыми щенячьими глазами, жалобно жамкая толстыми влажными губами. Что ему на…

— Сергей Анатольевич, час назад в административном секторе появился Литвинов. Он идёт наверх… он уже, наверно, наверху. Вы меня слышите, Сергей Анатольевич? Литвинов здесь. Литвинов. Борис Андреевич…

Глава 24. Вера и Сашка

Глава 24. Вера и Сашка

Первый КПП она пройдёт без проблем, скажет, что ей надо в учебный сектор, никто её там не тормознёт — все положенные отметки в пропуске стоят. Потом на Южный лифт и оттуда на восемьдесят первый. А вот на восемьдесят первом…

В этом месте Верины мысли наталкивались на невидимую стену. Без допуска на восемьдесят первом её в лучшем случае развернут, а в худшем — задержат, что в данной ситуации означает примерно одно и то же. Упомянуть на Южном КПП фамилию Долинина? Вера, наверно, так и сделала бы, но Олег Станиславович её отговорил.

— Человек, которого я видел у Южного выхода, сто процентов работает на Караева, — голос Мельникова звучал устало и виновато. Вера видела, что Олегу Станиславовичу нелегко примириться с мыслью, что это она, а не он отправляется к полковнику. — Конечно, он мог там находиться случайно. А мог и намеренно. Мы не можем знать наверняка. Поэтому полковника Долинина лучше не упоминать.