Путь воина - Валерий Михайлович Гуминский

— Суров ты, Степан Афанасьевич, — покачал головой Никита, вовсе его не осуждая. Каждый развлекается как может. Скучно деду, вот и травит байки.

Дом, из которого они вели наблюдение за особняком Охрима Паршина, принадлежал одному товарищу боевого старика, который охотно предоставил его на несколько дней, а сам умотал на рыбалку. Было у него заветное местечко где-то в затонах Золоторучья, тихое и безлюдное. Даже не скажешь, что город и предместья находятся между двумя противоборствующими войсками.

Место, выбранное для наблюдательного пункта, оказалось удобным во всех отношениях. Улица, где сейчас находились Никита и Степан Афанасьевич, проходила всего в двухстах метрах от особняка. Сразу за аккуратными палисадами шла асфальтированная дорога, потом пустырь с низкорослыми кустарниками. Ничего не мешало лицезреть происходящее возле купеческого дома. А там уже вся прилегающая территория была забита машинами. Причем, обе стороны не постеснялись пригнать бронетранспортеры, которые теперь глядели друг на друга зрачками черных пушечных стволов.

— Брось спичку — вспыхнет все мигом, — удивительно точно оценил ситуацию старик, отходя в полутьму комнаты. — Надо бы за Корнеем проследить. Неровен час исчезнет в городе, с собаками не найдешь.

— Да, он куда-то собирается, — подтвердил Никита, не отрываясь от бинокля. — Сел в белый легковой автомобиль с тремя спутниками. У одного наблюдаю длинный кофр, кладет его в багажник.

— Винтовка там снайперская, — уверенно откликнулся Степан Афанасьевич. — Точно, решил охоту устроить или на твоего двойника или Великого князя.

Владимир до сих пор находился в его доме и ждал момента, когда можно появиться в особняке. Двойник государя старательно светился перед вражеской делегацией, ведя себя очень естественно. Когда Паршин сгибал перед ним спину, даже приобнял, чем едва не довел купца до полуобморочного состояния.

— Переигрывает чутка, — заметил дед Степан.

— На то и расчет, — улыбнулся Никита. — Кто-то все равно заподозрит, что Владимир Юрьевич подослал вместо себя двойника. Всеславу доложат обязательно, и он начнет переговоры с позиции силы, зная, что настоящий государь ему не сможет оппонировать.

— А Володька тут как тут, — хмыкнул старый разведчик. — Неплохо расписал, сынка. Только вот как сам-то будешь искать Корнея? Куда он поехал?

— Думается мне, его команда засядет неподалеку, — волхв проводил взглядом машину, в которой уехали диверсанты. На какое-то мгновение ему пришлось отвлечься, активируя скрипт слежения. Помещенные во временную капсулу две миниатюрных «амебы-шпиона» через по астральному каналу рванули следом за транспортом, на который указал хозяин, и почти на излете своих возможностей присосались к багажнику. — Только ведут они себя очень нахально. Я бы на месте Корнея приехал заранее, выбрал место для стрелка, ликвидировал объект и спокойно исчез.

— Наоборот, все правильно, — старик размеренно похлопал ладонями по коленям, внимательно наблюдая за манипуляциями молодого напарника. — Корней этот сейчас у князя Всеслава правая рука. Отвечает и за безопасность, и за организацию разных мероприятий, в том числе и душегубских, хе-хе. Вот увидишь, вечером он вернется к приезду своего хозяина, а стрелок и маги останутся на позиции. Как это… алиби?

— Алиби, — задумчиво повторил Никита. — Интересно, хватит ли смелости Всеславу приехать?

— Хватит, — уверенно ответил Степан Афанасьевич и прищурился, как будто уличил парня в какой-то хитрости. — Князь — человек смелый, и интриган знатный. Он обязательно захочет сыграть с племяшом… А что ты сейчас сделал, сынка? Какую пакость Корнею подложил?

— Маячок слежения нацепил на машину, — прикрыв глаза, Никита ответил предельно честно.

— Там же метров двести с гаком будет! — удивился старик. — Да и маги учуют слежку.

— Нет, не смогут. Мои маячки работают асинхронно со временем.

Как ни странно, дед Степан понял, что хотел сказать Никита. Хмыкнул сначала недоверчиво, потом в старческих глазах появилось уважение.

— Эва, как! И насколько расхождение?

— Минута-две. Так что через полчасика пойду прогуляюсь по окрестностям, найду лежку, а потом будем решать, что со злодеями делать.

— А чего думать? Порешать их, и в воду с концами! — разошелся Степан Афанасьевич. Сегодня же ночью, пока не поняли, что обнаружены!

— Нарушим план государя.

— Какой план? — зафыркал дед, распушая усы. — Погубить человека, который тебя изображает? Не по-людски это! Ты иди, сынка, погуляй, город посмотри. Углич-то наш интересный, купеческий, раздольный. Да и Волга рядом, лепо здесь жить. А я пригляжу за особняком, чтобы приезд Всеслава не проворонить.

Никита усмехнулся, подивившись образности речи старика. Вот уж поистине человек, имеющий несколько лиц. То сурово-казенный, то вдруг наивно-старческий, и на тебе — душа нараспашку, словно нерв оголенный.

Степан Афанасьевич был прав. Стоило прогуляться, подышать свежим воздухом, напоенным ароматом свежей зелени и легким, едва осязаемым запахом речной воды вперемешку с дразнящим обоняние дымком коптилен. Война, затеянная неугомонным Всеславом, ушла куда-то на второй план, и так не хотелось заниматься ерундой, замешанной на непонятных амбициях, отвлекаться от домашних дел, которых еще оставалось воз и маленькая тележка. Медцентр, развитие клана, «Изумруд», «Назаровские мануфактуры», которые с помощью Каримовых уже продвигают свою продукцию в Персии — это все требовало его присутствия и внимания.

Не легче ли выпустить Дуарха с Ульмахом и уничтожить мятежное войско? Но тогда Владимир прослывет человеком, не гнушающимся большой крови. Новгород как рассадник сепаратистских идей сразу отколется и уйдет под Ганзу. Окраины тоже призадумаются, а так ли хорош молодой государь? Как-то неправильно здесь пошла история, криво, как проселочные дороги на бескрайних просторах Руси.

Отбросив мысли, мешавшие думать конструктивно, он неторопливо зашагал по тротуару, вдоль которого тянулись старые тополя с огромными листьями-лопухами. В силу своего возраста обращал внимание, что девушки весьма привлекательные так и норовят перекрестным огнем своих красивых глаз нанести ему смертельное ранение в сердце и душу. Приходилось сдерживаться и мило улыбаться, не делая попыток завести интрижку на стороне, пока жены в родной Яви отдуваются за него, неся бремя огромного кланового хозяйства. Тамара однажды предупредила, что ее «кольчужка» имеет свойство реагировать на такие ситуации. Магия, заложенная в нее, охраняет не только от боевых ран, но и никогда не даст Никите изменить жене, «первой и неповторимой». Почему «кольчужка» дала сбой в случае с Дашей, она долго думала, а потом пришла к парадоксальному выводу: теория о женском триединстве имеет серьезное основание. Подспудно и