Дети, сотканные ветром. 2 - Артём Ерёмин

– М-м, нам попался очередной богатенький изверг, – хихикнул Алчность.

– За хорошие деньги люди способны отрезать и выкинуть любые куски собственной жизни.

– Если так защищена крыша, то внутри дома нас ждёт что-то похуже, – оценила Похоть.

– Потому мы сегодня вместе, – Двуличие указал на трубу вентиляции, в которую едва протиснется кулак. – Даже самому защищённому месту в Златолужье нужен свежий воздух.

– Знаешь, в последнее время я набрал в боках, – с грустью поделился Алчность.

Напарники давно перестали брать во внимание дурачество, вылетающее из зелёной маски. Они подошли к вентиляции, и Двуличие выложил им свой план:

– Как только я прорежу пространство, то смогу отыскать и перенести нас в нужную комнату. Похоть на тебе останутся защитные механизмы. Преломляй свет, разрывай сервобаки…

– Мне не впервой, – слегка обиженно ответила Похоть. Её томный голос устыдил бы любого мужчину.

Всех, кроме Двуличия. После короткой заминки он посмотрел на Алчность:

– Сотвори защитную сферу, чтобы нас не разорвало на куски в подпространстве. К тому же хранилище, несомненно, будет заполнено снотворным газом. Волхвы, работающие на фабриканта, славятся ими.

– Я упоминал, что плохо переношу кульбиты в подковёрных слоях мира? – жалостливо спросил Безумия.

– Мы полагаемся на вашу мощь и крепость духа и каждому вверяем жизни, – бездушно сказал Двуличие, прежде чем вскрыть полотно пространства.

Ни ярких вспышек и ни зарядов молний, вся троица просто пропала с крыши.

Перемещение в комнату на другом конце вентиляции заняло миг между биениями сердца. Однако тело чаровника восприняло переход подобно долгому барахтанью в центрифуге.

Похоть послала импульс от своей маски, и следом по комнате разнеслись щелчки разряженных датчиков. Уже после она попыталась застопорить бушующую нервную систему.

– Молодец, – похвалил её Двуличие, пытаясь отдышаться.

Похоть рассерженно отмахнулась. Годы прошли с того дня, как человек в чёрно-белой маске говорил с ней искренне.

– Мы вправду дружная команда, – попытался пошутить Безумия, но предпочёл дальше бороться с ужином, рвавшимся на волю.

Единственный источник света в комнате оставался огромный бак под потолком с сияющим сервомаслом. От него вились трубки, которые пронизывали весь дом. Каждый раз перед уходом хозяин дома заряжал сервобак Приказами, и если датчики обнаружат вора, то простенький насос впрыснет чары во все механизмы охраны. И в первую очередь в четырёх боевых автоматонов, «спящих» по углам хранилища.

Двуличие достал из-за пазухи шар, наполненный светоносным газом, и пустил его в полёт. Если не брать в расчёт дорогостоящие меры защиты, то помещение больше походило на кабинет счетовода средней руки. Простенькая обстановка, приглушённый цвета в мебели. Для приличия у стола, заваленного бумагой, спрятался небольшой сундук, в котором позолоченные монеты присыпали драгоценными камнями.

Громко отрыгнув, Алчность расслабленно потянулся:

– Толстосум на охрану потратил казну Громграда. И всё напрасно, когда трое дюжих мастеров забежали на огонёк.

Он раздвинул руки и расширил сферу, газ, витающий в хранилище, заискрился по её границам. Теперь троица могла разойтись более чем на пару шагов друг от друга.

Светоносный шар завис над широким столом, просвечивая кипы бумаг и связок грамот. Двуличие внимательно оглядел завал на столешнице.

– Будьте осторожны, – предостерёг он остальных. – Пряный слывёт весьма осторожным человеком. Помимо чар он не брезгует простыми уловками.

– Все приборы я обезвредила… – Похоть желала пустить вдогонку едкое словцо, но замолкла, увидев, как Двуличие выпустил из рукава чёрную бесформенную щупальцу и поддел ею свёрток.

На скрученной в трубку грамоте красовалась надломленная печать Первого Советника. Лучи светоносного шара проходили сквозь бумагу и выделяли спрятанный внутри предмет.

– Простой колокольчик, – объяснил Двуличие. – Похоже, здешние автоматоны также чувствительны к звукам.

– Ой, – Алчность приложил руку к своей кривой ухмылке и глянул на Похоть. – Почему же знаток хитроумных ловушек не предупредил о таком?

Похоть не попыталась сдерживаться. Она бросила волну гнева в напарников, и те непроизвольно поёжились. Капля крови на её маске заалела.

– Когда автоматоны способны расслышать звон колокольчика, хозяин действительно не скупился на охрану, – ледяной голос Похоти мог бы заставить воздыхателей броситься с обрыва. – Уникальный и сложнейший механизм. На фабриках Трисмегиста не распространяются, что мастерят что-то подобное. Если бы уделили седмицу на подготовку, то могла бы захватить нужные для взлома инструменты.

– Просто… будьте осторожны, – напомнил Двуличие.

Вся троица некоторое время обыскивала кабинет порознь. Похоть принялась вскрывать замок бюро с полукруглой крышкой. Алчность же беззаботно крутился по границе защитной сферы, то и дело возвращаясь к сундуку с монетами.

– Не стоит, – предупредил его Двуличие. Он перебирал кипу бумаг на столе. – Сметы, договора, накладные. Похоже, Пряный с манией помешанного следит за каждым грошом на своих фабриках.

– Жаль, мне не уготована этакая мания, – хихикнул Алчность и вывернул пустые карманы штанов.

– Взгляните, – подала голос Похоть.

За крышкой бюро лежал толстый футляр для чертежей. Похоть кинула его в руки Двуличию.

– На нём особый замок. К нему нужен ключ, который размером не более портной иглы. Без признаков взлома мне не открыть.

Двуличие достал из рукава предмет, поглощённый чёрной материей. Тонкий извивающийся волос впился в замочную скважину футляра. Крышка тут же поддалась, и мужчина разложил на столе десяток изящных схем.

– «Квочка», – прочитал Двуличие заглавное слово, которое бросалось в глаза своей чернотой.

Алчность пренебрежительно фыркнул:

– «Квочка»? Как моа, что высиживает птенцов? Кагорта своё крестьянское детство протащила сквозь седые волосы и благородные титулы.

Похоть с