Стальной кулак - Алим Онербекович Тыналин

— Варвара Никитична, как у вас там дела? Как у вас там с испытанием новой подвески. Руднев обеспечил контроль качества?

Она помолчала секунду:

— Все хорошо. А уже отправила отчет. Что-то еще?

— Да. Присмотрите за Вороножским — он обещал новый катализатор для топлива. Это важно.

— Разумеется. Удачной… экспедиции.

В трубке раздались короткие гудки. Что ж, все правильно. Работа прежде всего. Личному в моей жизни места пока нет.

Отдельный блок распоряжений касался главного проекта — нашего танка. Я достал папку с грифом «Совершенно секретно». Снова позвонил в Нижний, в спецпроизводство.

Звонарев ответил сразу. Я прижал трубку к уху:

— Мирослав Аркадьевич? Давайте полный отчет по дизелю. Особое внимание уделите системе охлаждения. Как у нас там с запуском производства тягачей? Они срочно нужны для транспортировки машин.

Мы поговорили полчаса.

Следующий звонок снова в конструкторское бюро:

— Сорокин? По башне танка необходимо усилить бронирование верхнего лобового листа. Данные испытаний у Полуэктова. И надо ускорить работу над стабилизатором орудия.

Отдельно связался с Гаврюшиным:

— Владислав Арнольдович, что там с новыми прицелами?

— Работаем, Леонид Иванович. ВООМП обещал первую партию через две недели.

— Хорошо. Держите вопрос на контроле.

Последний звонок Мельгунову:

— Платон Игнатьевич, по ходовой части нужны результаты полевых испытаний. Особенно по гусеницам, как они поведут себя на пересеченной местности.

Я слышал в трубку, как он что-то быстро записал:

— Сделаем. Еще до вашего отъезда будет полный отчет.

Я откинулся в кресле. Танковая программа не должна останавливаться даже на день. Слишком много поставлено на карту. Впрочем, если найдем нефть — решим и проблему с топливом для наших дизелей.

Еще раз просмотрел списки распоряжений. Каждый знает свое дело, каждый на своем месте. Надеюсь, империя будет функционировать как часы, пока я занимаюсь нефтью.

Утром предстояло отправляться в экспедицию. Я подошел к окну. В цехах горели огни, шла ночная смена. Где-то там, в сотнях километров отсюда, нас ждала большая нефть. Надо успеть до морозов.

После раздачи всех поручений я взглянул на часы — уже почти одиннадцать. Степан дремал в машине у подъезда заводоуправления. В другой вечер я бы поехал домой, но сейчас нет времени.

— На Артиллерийскую академию, — сказал я, садясь в «Бьюик».

У меня еще одна важная встреча. Перед отъездом следовало посоветоваться с Ипатьевым. Его опыт в анализе нефти мог оказаться бесценным. К тому же, зная академика, я был уверен, что он еще работает, несмотря на поздний час.

По пустынным улицам осенней Москвы машина быстро домчала нас до старинного здания академии. В окнах лаборатории действительно горел свет. И, судя по силуэтам за шторами, там шла активная работа.

Старинные часы на башне бывшей Михайловской артиллерийской академии пробили одиннадцать, когда я поднялся по гулкой лестнице. Из-за двери лаборатории доносился приглушенный голос Ипатьева, объяснявшего что-то Величковскому. Время для важного разговора.

В лаборатории Ипатьева горел свет, несмотря на поздний час.

Академик склонился над своей «старушкой», установкой высокого давления, а Величковский что-то записывал в лабораторный журнал. Знакомый запах реактивов смешивался с ароматом крепкого чая из начищенного до блеска самовара.

— А, Леонид Иванович, — Ипатьев поднял голову от манометра. — Мы как раз закончили серию опытов с новым катализатором. Получили весьма любопытные результаты.

— Владимир Николаевич, — я присел к столу, где были разложены результаты анализов. — Завтра отправляемся. Хотел посоветоваться насчет анализа проб.

Ипатьев снял защитные очки:

— Гавриил Лукич показывал мне списки оборудования для полевой лаборатории. Неплохой набор, но… — он задумчиво потер подбородок. — Для сернистой нефти потребуются дополнительные тесты.

— Именно об этом я и хотел поговорить.

Величковский разлил чай в тонкие фарфоровые чашки:

— Нефть в том районе может быть весьма специфической. Высокое содержание серы, парафины… — он достал из ящика стола какие-то старые записи. — Вот, нашел данные по анализам проб из соседних районов еще с дореволюционных времен.

Ипатьев склонился над пожелтевшими страницами:

— Любопытно… Очень любопытно… — он вдруг быстро направился к шкафу с реактивами. — Вот что, молодые люди. Для такой нефти нужен особый подход к анализу.

Следующие полчаса он объяснял тонкости работы с высокосернистой нефтью. Его длинные пальцы быстро чертили схемы анализов, а глаза загорались, когда речь заходила о новых методиках.

— И непременно проверьте содержание ванадия, — закончил он. — Это может быть ключом к разработке новых катализаторов.

— А что с переработкой такой нефти? — спросил я, делая пометки в блокноте.

Ипатьев оживился еще больше:

— О, тут открываются интереснейшие перспективы! При правильном подборе катализаторов можно получить уникальные продукты. Я как раз работаю над новой системой.

Величковский мягко кашлянул:

— Владимир Николаевич, может быть, сначала все-таки найдем саму нефть?

Академик чуть смутился:

— Да-да, конечно… Но все же, — он повернулся ко мне, — как только получите первые пробы, немедленно телеграфируйте. Я подготовлю специальную установку для исследований, — Ипатьев подошел к большой геологической карте, висевшей на стене. — Кстати, а где именно планируете искать?

Я показал на карте отмеченный район:

— Вот здесь, в восточной части Татарской АССР.

Ипатьев склонился над картой, его пальцы быстро пробежали по отмеченным точкам:

— Хм… Интересный выбор. Очень интересный… — он вдруг направился к книжному шкафу и достал какой-то старый журнал. — Вот, еще в четырнадцатом году была статья о геологическом строении этого района.

Величковский подошел ближе:

— Владимир Николаевич, вы о работе Губкина?

— Именно! — Ипатьев быстро перелистал пожелтевшие страницы. — Смотрите, уже тогда он отмечал сходство геологических структур с бакинскими. Особенно вот здесь, — его палец остановился на карте чуть южнее Бугульмы.

— А что скажете про район восточнее? — спросил я как можно небрежнее.

Ипатьев внимательно посмотрел на меня поверх пенсне:

— Знаете, в девятьсот седьмом году я консультировал одну частную компанию. Они собирались искать нефть как раз в тех местах. Но помешала война… — он помолчал. — А ведь там действительно очень перспективный район. Особенно если учесть характер осадочных пород.

— Почему вы так считаете?

— Видите ли, — академик снова склонился над картой, — здесь проходит древняя тектоническая структура. В таких местах часто образуются природные ловушки для нефти. К тому же… — он достал еще какие-то старые записи, — в том районе есть выходы природных газов. А это верный признак.

Величковский тоже заинтересовался:

— Помню, геологи находили там битуминозные породы…

— Вот-вот!