Мажор : На завод бы шел работать! - Анна Наумова

- Ну да, девка. Да она, кажется, просто с ним была... Вряд ли она могла бы на тебя со спины напрыгнуть, ты вон какой здоровый, стряхнул бы сразу.

- А какая она?

- Я всматривался, что ли? - пожал плечами Толик. - До них метров пятьсот было, если не больше. Дворами умотали, наверное.

- Так вы ничего не видели?

- А откуда нам было видеть, когда ты во дворы свернул? - вмешался Мэл. - Мы тебе сразу предлагали: давай проводим! А ты рогом уперся. Ну мы чуть отстали и аккурат за тобой двинули, на расстоянии. Видишь, предчувствие не только у тебя есть. Потом видим - хмырь какой-то с девкой прется сзади. Она ему на тебя показывает. Я Толику говорю: бежим, проверим.

- Заворачиваем во дворы - а тут ты лежишь, мордой в снег, и кровища, - подхватил Толик. - А их мы едва-едва разглядели, они куда-то через другую арку ломанулись - и след простыл. Мэл за ними рванул, но не догнал.

Прохожие, шедшие мимо нас, очевидно, оборачивались. И правда, видок у меня был тот еще: пальто в снегу, мятое, волосы всклокоченные, шапка валяется поодаль, вся морда в крови. Я наскоро умылся снегом и только сейчас снова почувствовал, как мне неудобно в пальто. В спинку будто был вшит кусок чего-то плотного. А еще немножко саднило, будто где-то сильно оцарапался.

- Надевай и двинем-ка в участок! - озабоченно сказал Толик, подняв и отряхнув мою шапку. - А то, не ровен час, толпу соберем.

***

До ближайшего отделения милиции, того самого, на ступеньках которого недавно валялся в отключке Денька, мы добрались меньше, чем за пять минут. Усатый хмурый милиционер, сидевший за столом, попивал чаек и ел бутерброды с колбасой. Весь его вид говорил о том, что наше появление не доставило ему никакой радости.

- Вот, на товарища напали, - торопливо начал Толик, выталкивая меня вперед.

- Обобрали, что ль? - равнодушно спросил милиционер, вытирая масленые руки носовым платком.

- Нет...

- Паспорт давай.

Я снова вытащил зеленую книжечку и протянул ее поедателю бутеров. Из носа все еще шла кровь, и я зажал его ладонью. Платка, как назло, в кармане не оказалось. Тот равнодушно взглянул, полистал и спросил:

- Ну и что тогда? Отойди подальше, не накапай тут.

- Так ударили его, - вступил в разговор Мэл.

- Где ударили? Нос, что ли, разбили? - все так же равнодушно спросил дежурный. - В первый раз, что ли?

- Да нет, - вмешался я, раздраженный его хамством. - Я шел с деньгами, хотел купить фотоаппарат. Свернул во дворы, чтобы путь срезать. А меня сзади схватили и задушить пытались.

В глазах служащего не было ни капли сочувствия.

- Ну и? - протянул он, беря новый бутерброд. - Не задушили же? Стоишь, разговариваешь. Деньги при тебе остались, нос заживет.

- Вы обязаны принять у меня заявление, - проснулся во мне зумер, знающий про права и личные границы.

- Твою ж нафиг, умные какие все стали, - выругался милиционер, и отодвинул кружку и тарелку на другой край стола. - Садись, пиши, болезный. Да не капай тут!

В общаге мы втроем оказались почти перед самым отбоем: сначала торчали в дежурке, потом парни потащили меня в ближайший травмпункт. Полная низенькая медсестра, поохав, осмотрела меня, потом позвала врача. Тот, почему-то внимательно оглядев мою спину, сказал:

- Почитай, в рубашке родился. Будто спас тебя кто-то.

- Что? - изумился я.

- Судя по характеру раны, в тебя ножом ткнули пару раз, причем с хорошей такой силой. А у тебя из травм только синяки, нос разбитый, да порезы неглубокие. Удивительный случай. Ну ладно, запишем в загадки. Зашьем быстренько. - и он обратился к медсестре: - Ну-с, давайте, приступим... Заявление-то написал? Ну и молодец.

Когда мы наконец, окончательно замерзнув и дуя на озябшие кулаки, ввалились в комнату, Толик деловито мне сказал:

- Эдик, ты ложись, отдыхай. Хватит с тебя на сегодня приключений. У тебя еще неделя больничного. Давай я быстро сосиски разогрею, слопаем по тарелке - и ты в люлю. А мы с Мэлом делом займемся - послушаем тихонько записи. А на заводе завтра я скажу, что ты загрипповал. Грипп в феврале-марте - обычное дело. Тети Люсиных внуков вон, говорят, вообще на карантин отправили - полшколы выкосило, дома в кровати валяются с температурой.

- Как ты думаешь, найдут уродов этих? Ну, девку и парня того? - озабоченно спросил Мэл. - Жаль, не успели мы их разглядеть - такая метель была...

- Ха, даже искать не будут, к бабке не ходи.

- Почему это?

- Ты дурак, Мэл? Зачем им лишняя волокита? У Эдика же ничего не пропало, так? Сотрясения нет. То, что ножом ткнули - под вопросом, порез-то не сильно глубокий. А деньги при нем остались.

После тарелки жареных сосисок с картошкой и пары стаканов горячего сладкого чая меня нещадно потянуло в сон. Но спать я был не должен. Теперь меня мучало сразу несколько вопросов: почему вдруг спинка моего пальто вдруг стала неожиданно плотной и спасла меня от сильных ран? Неужели кто-то знал о готовящемся нападении? Если б не пальто, валяться бы мне еще с месяц в больничке, как нашей тете Люсе... А я отделался порезами, которые опытный доктор быстро залатал. Что это за девушка, которая вместе с грабителем караулила меня во дворах? И откуда мне знаком этот запах духов? Сплошные загадки.

Но не успел я даже ни о чем подумать, как отрубился.

***

На следующий день я проснулся поздно: пузатенький желтый будильник, стоящий на столе, показывал уже четверть двенадцатого. Вот это продрых!

Толик с Мэлом, конечно же, уже ушли на завод, повышать качество продукции. А мне еще недельку там можно было не появляться. Несмотря на все мои возражения, строгий пожилой доктор в принудительном порядке отправил меня на больничный.

- Не геройствуйте, молодой человек, - строгим отеческим тоном сказал он мне. - Ни к чему это. И поверьте, вы действительно родились в рубашке. Не играйте больше в игры.

Случись со мной небольшая простуда - я бы даже, наверное, обрадовался недельной возможности поспать до обеда, помыться в душе, не выстаивая большую очередь, и поваляться на диване с книжкой аж до самого вечера. В детстве, помню, для меня не было