Живые и мертвые - Ярослав Гивиевич Заболотников

Шойсу положил два пальца правой руки на левое плечо, показав уже известный жест одобрения, а после направился к ведущему в трюм трапу.

Лайла всё ещё находилась под впечатлением. Дроу понимал намного больше, чем демонстрировал. Даже там, среди чёрных руин, он мог более точно описать странных существ. Но опасная ситуация не подтолкнула его раскрыться. Так почему сейчас? Неужели дружеские отношения и взаимопомощь наконец завоевали доверие иномирца?..

* * *

Принесённый в каюту сундук легко одел бы трёх-четырёх матросов. Однако перебирая вещи, Лайла мысленно вздыхала. Одежда была огромной — надень такое, и кисти потеряются в рукавах, а штанины залезут под подошвы. Только на самом дне удалось отыскать небольшую светлую рубашку и узкие тёмные штаны, наверное, для какого-нибудь юнги. Их вампирша и надела, взяв от прошлого наряда лишь сапожки и кожаный ремешок с пряжкой в форме листика, что, по обыкновению, обхватил талию. Поверх рубашки, разумеется. Верхние пуговицы на груди застёгивать не стала, чтобы уж совсем не растерять женственности.

— Ох, ондатра шестипёрая! — воскликнул Густаф, когда на палубу поднялась переодетая гостья. — Потрясающе выглядите. И даже саблю есть куда повесить. Кстати, нужна? У меня в каюте лежит парочка.

— Благодарю, но мне ближе огонь, — мягко отклонила предложение Лайла.

— Понимаю, — с усмешкой тряхнул кудрями капитан, в каких, точно в смоляных волнах, кораблём высилась треуголка. — Чего зря железкой махать. Оп, и всё полыхает. Что ж. Если нужен, я у себя.

— Хорошо, — освободившийся взор привлекло движение: на носу корабля подзывающе махал рукой Джон.

Вампирша направилась к нему — едва приблизилась, следопыт улыбнулся:

— Тебе идёт. Я сперва даже засомневался, ты ли это вышла.

— Прекрасно, если так. Потому что сама себя в зеркале я узнала с трудом.

— Зато, смотрю, главное украшение вернулось на своё законное место, — Джон приподнял руку Лайлы: на пальце блестела золотая голова единорога, глазом которого служил крохотный сапфир.

— С кольцом мне спокойнее. Но я по-прежнему боюсь потерять его в поисках. Особенно когда колдую. Слишком отдаюсь магии.

— Не снимай, — погладил нежную руку Джон. — Я буду приглядывать за твоим пальцем.

— Только за ним? — теперь уже улыбнулась Лайла.

— За ним — отдельно.

— То есть более тщательно?

— Так, — усмехнулся следопыт. — Вопрос с подвохом. Я не стану отвечать.

— Раскусил, — пальцы пощекотали черноту жёсткой бороды.

— А чего ещё от пиратки ждать?

— Даже не знаю… — игриво ответила Лайла. — Мы, пиратки, такие непредсказуемые… — она потянулась к губам напротив и одарила их долгим поцелуем. — Нравится?

— Чересчур. Если продолжишь, я уведу тебя вниз и ты не увидишь того, что я тебе хотел показать, — обняв вампиршу, Джон отступил, открывая обзор: — Смотри, прямо по курсу.

В голубой дымке очерчивались утёсы. Высокие. С густыми шапками зелени, изломанными краями и растущими на уступах деревьями. Раскиданные тут и там, утёсы напоминали древние обелиски, замшелые, но по-прежнему величественные и непокорные. Порхавшие вокруг них птицы казались лишь тёмными точками. И измерить сие величие смертным было не под силу. Даже посчитать утёсы не представлялось возможным: по мере приближения из-за одних выплывали другие, а из дымки выступали всё новые.

— Красиво… — прошептала облокотившаяся на фальшборт Лайла.

— Чаячья Гряда, — добавил Джон. — Весьма известное место, через которое мы проплывём, чтобы не попасть в течение.

Вампирша присмотрелась к тёмным птицам:

— Это чайки?..

— Да. Полностью чёрные. Такие только здесь водятся. Без преувеличения. До Хмурого Острова рукой подать, но там — все белые. Наверное, этому есть разумное объяснение, но я знаю лишь легенду. Густаф рассказал.

— Интересно, — Лайла удобнее устроилась под рукой следопыта. — Я вся внимание.

— Я ведь неспроста про башню недавно вспоминал… — Джон кашлянул в кулак, чтобы голос звучал выразительнее. — Давным-давно, до того как на островах обосновались лорды, здесь жило воинственное племя под предводительством вождя. И была у вождя дочь. Красавица с чёрными, как ночь, волосами. Однажды прогуливалась она по побережью и увидела, как молодой рыбак тянет из моря сеть. Симпатичный. Чернявый. С блестящими на солнце мышцами. Приглянулся он дочери вождя, и стала она ходить на берег да украдкой на парня посматривать. Пока одним днём он её не заметил. Разговорились они. Слово за слово, встреча за встречей, и вот они уже вместе любуются закатом. Прознал про это вождь и строго-настрого запретил дочери ходить к рыбаку: не положено именитой с простаком миловаться. Только не послушала она отца. А тот непокорность терпеть не стал. Велел построить на песчаной косе башню из глыб, после чего в ней дочь и запер, дабы образумить. Дочь оказалась не из робкого десятка. Во время прилива выпрыгнула из окна и явилась к рыбаку. Решили они вместе бежать. Но как покинуть острова, когда даже лодки нет? Помчались они к шаманке-отшельнице за помощью. Просили, молили, и та сжалилась. Дала им зелье волшебное. Сказала: «Как выпьете, сможете ветер оседлать, на нём до большой земли добраться». Выпили они его и, будучи смуглыми, в чёрных чаек и превратились. Поблагодарили да вспорхнули в небо. Кое-как смогли долететь до скал, чуть в море не упали. Всю жизнь ходившим по земле справляться с крыльями оказалось тяжко. Но понимала пара, что разгневанный вождь со своими шаманами уже по следу идёт. Отыскать двух чёрных чаек посреди множества белых — не проблема. Взмолились влюблённые духу морскому, услышал тот их птичьи крики и сказал: «Уберечь вас могу от разлуки, но лишь пока вы здесь, у меня под боком». Едва пара согласилась, все чайки на скалах сменили оперение на чёрное. Приплыли люди вождя к скалам, а там стаи чёрных птиц, одна от другой неотличима. Развели шаманы руками: потеряли след беглянки. Разозлился тогда вождь, да так, что небеса потемнели, молниями засверкали, и пообещал, если отыщет дочь, запрёт её в башне без окон, без дверей, а до тех пор все будут ощущать его гнев. Тучи стали по несколько раз на дню затягивать небо, и прозвали с той поры острова Грозовыми.

— Немного мрачно… — Лайла наблюдала, как стайка чёрных птиц летит к кораблю. — Но всё-таки конец счастливый. Они не позволили абсурдным принципам задавить искренность чувств… А ведь на их месте могли оказаться и мы. Будь отец