Псы Господни - Олег Велесов

очередной охранник. Щенок говорил, их трое. Один у ворот, один здесь. Где третий? Возможно, на главном входе или на подмене у воротчика. Ладно, разберёмся. Теперь нужен Бонне.

— Ждите, — коротко велел клирик и направился к лестнице. Где-то там наверху топали ногами, ругались, взахлёб хохотала женщина.

Гуго остался у двери, я прошёл немного вперёд. Охранник привалился спиной к стене, скрестив руки на груди, и поглядывал на нас поочерёдно. Мужик крепкий, жилистый, на поясе нож и короткий меч. В узком коридоре такой будет удобнее моего полуторника. Пусть Гуго займётся им. Я посмотрел на сержанта, тот едва заметно кивнул.

Ждать пришлось больше часа, не торопился господин Бонне узнать новости от мастера Мишеля. Наконец заскрипели ступени под грузным телом, и викарий, пьяненький, под руку с клириком осчастливил нас своим явлением. На лице застыла маска недовольства. Он икнул и протянул руку:

— Давай… чё там этот… прислал…

Мы сработали синхронно. Гуго всадил стилет охраннику под рёбра. Я шагнул мимо викария к клирику, дёрнул его на себя и сдавил шею удушающим. Клирик затрепыхался, я дёрнул посильнее, шейный позвонки хрустнули, тело обмякло.

Викарий раскрыл рот, намереваясь подать голос, я ладонью ударил его по губам, предотвращая крик, и предупредил:

— Заорёшь — брюхо вспорю!

Бонне протрезвел моментально.

— Что… что это значит? Вы… вы кто?

Я откинул капюшон.

— Сенеген?

Да что ж они всё время принижают моё значение? Устал объяснять каждому, что я дворянин, а не какой-то там Жан из подворотни. Твою мать! Я ударил Бонне под дых, он засипел, упал на колени. Я кивнул Гуго:

— Встань у лестницы, — и снова обратился к викарию. — А ты отвечай на мои вопросы быстро, чётко и без утайки, иначе ляжешь рядом с ними.

С кем именно он может лечь, уточнять не стал, это было понятно и без подсказок.

— Я судебный викарий, — зашипел Бонне. — Я друг… друг… Знаешь, что он с тобой сделает?

— Кто «он»?

— Он… он… Мастер Батист. Слышал это имя? Ага, слышал. Он тебя…

Пришлось взять его за грудки и встряхнуть.

— Слушай сюда, викарий. Сейчас ты подробно расскажешь об этом мастере Батисте: кто он, где живёт, как выглядит — и считай, что тебе повезло.

— А если не расскажу?

Я вынул клевец и с коротким размахом ударил его по коленной чашечке, и тут же зажал рот ладонью, чтобы вопль не оглушил всех, кто находился в отеле. Викарий, вытаращив глаза, сипел, исходя соплями и слюнями. Я дал ему минуту прийти в себя от боли, и сказал:

— Вторую разбить?

Бонне замотал головой и прохрипел сквозь ладонь:

— Нет… нет… нет… не надо! Пожалуйста-а-а-а…

Ему было не только больно, но и непривычно ощущать боль. Раньше он видел людей, прошедших через пытку, а сейчас почувствовал её действие на себе. Нога распухла на глазах и неестественно вывернулась. Вряд ли найдётся врач, способный вернуть ей былую подвижность, впрочем, врач ему скоро не потребуется.

— Говори всё, что знаешь о Батисте.

Викарий закивал:

— Да, да, всё, что знаю. Он, он… Господи, да я не знаю о нём ничего! Я не видел его ни разу. Передают послания. Мишель или прево… Прево уже нет. Это ты его? — догадался Бонне. — А-а-а-а, значит, и меня…

Он вдруг склонился и начал целовать мою руку.

— Не убивайте. Только не я, не я… Я всегда с вами. Помилуй…

Этот тоже бесполезен. Я вздохнул и кивнул Гуго: заканчивай. Поднялся. Викарий всем телом прижался к моим ногам, забыл про боль и только бормотал: не убивай, не убивай. Гуго всадил ему стилет в ухо и посмотрел на меня.

— Что дальше?

Наверху продолжала играть музыка, смеялась женщина. На плечи навалилась усталость, а в голове возникло понимание: я не к тем прихожу с вопросами. Мне нужен мастер Мишель. Это он передаёт послания, стало быть, у него есть связь с Батистой. Вот он ответ, вот, кто мне действительно нужен.

Однако после того, как найдут труп викария, люди Батисты поймут, что на них открылась охота и сядут в осаду. Нужно действовать быстро.

— Пока не рассвело, мы должны навестить ещё одного человечка.

— А завтра никак?

— Никак. Завтра поднимется вой, и придётся ждать, пока он утихнет. Это может занять много времени.

— Понял, господин. К кому идём?

— Мастер Мишель. Помнишь его? Тот самый, кто приходил к нам с допросом.

— Помню.

— Теперь мы допросим его. Где он живёт, знаешь?

— Нет. Но Щенок может знать.

Да, Щенок может знать. Но пока мы доберёмся до него, потом к дому Мишеля. Успеем ли до рассвета? Сомневаюсь, что каменщик живёт где-то рядом со мной.

— Тогда поторопимся.

Вышли мы так же через ворота. Охранник проводил нас недоверчивым взглядом, Гуго шепнул, что надо бы и его убрать. Я не разрешил. Во-первых, лиц наших он не видел, во-вторых, кучера продолжали сидеть возле костерка, а это лишние свидетели. Поднимется крик, шум, и тогда мы точно не успеем добраться до Мишеля, да и смысла уже не будет.

С улицы Мясников свернули к Рытвине. Впереди затрепыхались отблески фонарей, похоже, навстречу двигался ночной патруль городской стражи. Пришлось брать правее в проулок, который должен был вывести нас к Суконному рынку. Город я уже понимал как собственные отношения с зеленщицей и знал, куда можно сворачивать, а куда нежелательно. От Суконного рынка лежал прямой путь к капитульным тюрьмам и дальше к площади Святого Петра. Если поторопимся, минут через сорок будем дома.

Но проулок оказался перекрыт. Едва мы сунулись в него, сердце вздрогнуло и сжалось. Чуйка дрожащим голоском зашептала в ухо: не лезь! И следом закричал Гуго:

— Назад, господин!

Назад я уже не успевал. От стены отделились две тени, потом ещё две. Три пошли против меня, четвёртая на Гуго. Я плавно, без нервов потянул меч и рубанул отножным снизу вверх, потом развернул кисть и провёл диагональный. Дотянуться до кого-то не надеялся, лишь сдержать и выиграть пятнадцать-двадцать секунд на осознание ситуации. Не уверен пока, но кажется мы нарвались на ночных сборщиков Жировика. Если так, то есть смысл вернуться на улицу. Приближающийся патруль отпугнёт их.

Короткими шагами я отступил. Свет фонарей стал ярче, контуры нападающих обозначились чётче: у двоих экю38, у третьего топор на длинной рукояти. Это не сборщики, те так не снаряжаются,