Письма бойцов - Андрей Владимирович Максимушкин

северо-востока Европы. Молодому фельдфебелю снежок и морозец только в радость. Зимняя шинель греет. А еще теплее от сладостных предвкушений, сердце пылает и рвется из груди. С таким настроением любая погода великолепна.

После возвращения поредевшего авиакрыла в Лебяжье, командование демонстрировало фантастическое человеколюбие и отеческую заботу. На летный состав пролился дождь крестов и орденов. Так Кирилл Никифоров получил второго «Георгия» на грудь. Самое главное — увольнения подписывали щедрой рукой. Тем, у кого родня в столице сразу давали на два дня.

В субботу сразу после завтрака Кирилл помчался в канцелярию.

— Фельдфебель, опаздываешь! — рявкнул седовласый рябой писарь.

— На часы посмотри, чернильный черт!

— Я же говорю, опаздываешь. — Заведовавший делопроизводством фельдфебель совершенно не обиделся на обращение. — Я в твои годы за увольнительными с ночи стоял.

— Оно и видно, застоялся.

Легкая пикировка вызвала довольные улыбки на лицах канцеляристов. Обычно молодые летчики Семеныча побаивались. Многим он в отцы гордился. Однако Кирилл с первых дней нашел общий язык с седовласым канцеляристом, отношения сложились дружеские. Хотя со стороны непосвященный мог подумать, что молодой сокол нарывается.

Конечно, документы выдали сразу. Разумеется, уже через полчаса Кирилл в парадной зимней форме стоял на перроне станции. Паровоз притащил три вагона поезда пригородной линии точно по расписанию. В вагоне тепло, половина пассажиров в шинелях с погонами, звучат соленые шуточки и смешки. На глазах Кирилла пожилая дама в овчинном полушубке сердито шикнула на не в меру шумную компанию нижних чинов.

На площади Балтийского вокзала фельдфебель даже не посмотрел в сторону зазывавших пассажиров извозчиков и таксистов. Он чуть ли не в припрыжку спешил к трамваю. Ведь давно не катался на этом электрическом чуде. Звенящий, дребезжащий на стыках рельсов вагон вызывал из глубин памяти то восторженное детское впечатление, изумление и предвкушение чуда, когда он с мамой впервые в жизни увидел этот транспорт в Нижнем Новгороде. Вот и сейчас, машина, это банальная обыденность. А вот трамвай! Большой. На рельсах. Со скользящими по проводам рогами!

Еще на вокзале он позвонил из телефонной будки. Сердце защемило от предвкушения и опасений. Нет. Взявший трубку инженер фон Шталь с заметным акцентом в голосе доброжелательно отнесся к звонку и позвал к аппарату Ингу.

В кафе на Вознесенском проспекте Кирилл вошел первым. Подскочивший половой предложил столики на выбор, сразу принес карту блюд.

— Господин унтер-офицер, если ждете даму, могу предложить напитки на выбор и курительный набор.

— Чай, заварное и пепельницу.

— Сей секунд.

Половой умчался. Кирилл закинул ногу на ногу и покачивался на ножках стула. Нервные окончания в носу щекотали ароматы свежих булочек, пряностей, кофе, цукатов. Молодой человек смаковал глоточками крепкий чай и наслаждался обстановкой. Не так уж и давно был в столице в последний раз, но сколько всего произошло за эти недели. Кирилл смотрел на публику, гуляющих по проспекту господ и дам, глядел и поверить не мог, что это ему не снится. Мирный благоустроенный город. Люди в цивильном. Даже в военных чувствуется этакая расслабленность. Нет настороженных взглядов. Никто со страхом не смотрит на небо, не вздрагивает от взрывов петард и хлопушек на каналах и набережных.

Нет, он уже видел тихое уютное патриархальное Лебяжье. Провожал взглядом спокойно заходящие на посадку гражданские авиалайнеры. Разговаривал с обывателями. Всю дорогу до Петербурга глазел в окно поезда на тихие сонные пригороды. Видел людей, машины на улицах сел и городков, любовался дымом над печными трубами. И все равно, контраст с тиковой палубой авианосца, горами гильз в гнездах «эрликонов», казармами Вильгельсхафена разительный. Это другой мир.

— Мой город. Моя Россия. Мирная, сытая страна, — шептал парень. На глаза навернулись предательские слезинки.

В дверь вошла она. Грациозно стряхнула снег с мехового воротника пальто, поправила шляпку, остановилась в нерешительности. Половой заспешил к посетительнице, но Кирилл вскочил из-за столика и ринулся навстречу Инге. За два шага до девушки смущенно опустил глаза.

— Здравствуйте, Инга Герхардовна.

— Кирилл! — кафе осветила лучезарная белозубая улыбка.

— Разрешите пригласить.

— Не откажусь.

Кирилл помог девушке снять пальто, принял шляпку и сумочку. Сегодня Инга выглядела просто великолепно. Капля косметики, туш творят чудеса. Казалось, в это скромное заведение спустилась принцесса, или ангел с небес. Рыжий, огненный ангел.

За столиком девушка раскрыла карту меню.

— Простите, я вас не стесню?

— Ни в коем разе, — Кирилл принял вопрос на счет своей состоятельности. — Прошу вас, выбирайте все, что пожелаете. Мне рекомендовали это кафе как заведение, куда посетители отваживаются зайти не один раз.

— Очень мило. А вы?

— После вас. Признаться, за время дороги от авиабазы успел проголодаться.

После того как половой ушел за заказом, Инга бросила на молодого человека испытывающий взгляд.

— Кирилл, вы моих родителей напугали своим письмом.

— В смысле?

— На штемпеле орел со свастикой, отправлено из Бремена, марка военной серии.

— Из Вильгельмсхафена, — уточнил летчик. — Видимо, немецкая военная почта пересылает письма через гражданские отделения.

— Наверное. Но папа сначала подумал, что письмо адресовано ему. Когда прочитали имя отправителя, все поняли. Мы уехали из Германии сразу после ротфронтовского путча и захвата власти нацистами. Папа тогда сразу сказал, что с социалистами ему не по пути, в России больше свободы и порядка.

— Понимаю, Инга Герхардовна, мы отдыхали после боев в немецком порту. Вот и воспользовался оказией. Все же мы с германцами сейчас союзники.

— Да, лучше дружить, чем воевать. И, Кирилл, — девушка наклонила голову и сверкнула синими глазищами, — какого лешего вы так официальны?

— Извините, Инга, рядом с вами постоянно забываюсь.

— Вот так-то лучше.

Зимой в столице темнеет рано. После кафе молодые люди прошлись до Александровского сада, катались с горок и на каруселях, долго гуляли по Невскому, Инга попросила зайти в Петрокирхе. В храме царила умиротворенная предпраздничная атмосфера. Кирилл с любопытством взирал на простую спартанскую обстановку. Пока девушка разговаривала с пастором, он присел на скамейку и раскрыл Псалмы. Вдруг вспомнил, что давно не был в своей старообрадческой церкви. Как и все Никифоровы, Кирилл крещен по исконно русскому обряду, придерживался истинной веры, идущей от самого Христа и Андрея Первозванного, проповедавшего на берегах Днепра.

— Зачитался?

— Есть такое, — молодой человек отложил книгу и поднялся навстречу даме.

Мороз не мешал многочисленным гуляющим. На улицах горели фонари, лился теплый свет из окон, по асфальту тек сверкающий хромом и лаком, гудящий поток машин. Как и до