Зови меня Лео. Том I - Ростислав Левгеров

Я вижу, как пульсирует у него вена на шее. Слышу, как журчит по артериям кровь.

Кровь, сырая кровь. Теплая. Сладкая. Так близко.

«Найдите и убейте их!»

«Бей, круши!»

«Режь!»

«Спалим тут все!»

– Лео? Ты со мной?

– Да, – отвечаю я, пытаясь отогнать наваждение.

– Нам надо уходить. Немедленно. А потом я отведу тебя к знахарю, он поможет. Обязательно поможет. Но сначала ты должна собраться с силами. Не поддавайся обуревающим тебя чувствам! Слышишь меня? Не поддавайся! Ни в коем случае! От этого зависит твоя жизнь! Держись, милая моя, держись!

– Ага! – отвечаю я, хлюпая носом и вытирая слезы. – От тебя тоже пованивает, кстати. Тоже белье давно не менял. И еще ты… твоя кровь…

Дантеро вкатывает мне пощечину.

– Я же сказал – не поддавайся! Ты сильная, ты выдержишь! Ну?

Пощечина приводит меня в чувство. Так, мадемуазель, собираемся, не раскисаем. Яд все-таки проник в меня. От этого, видимо, такой дискомфорт, если можно так назвать то дикое состояние, в каком я пребываю. Меня натурально кидает то в жар то в холод, настроение меняется от отчаяния до тупой маниакальной злобы.

– Не поддавайся! Ты сильная, Лео!

– Хорошо, – говорю я, резко посерьезнев. – Я в порядке. Но всё равно…

– Тебе еще разочек пощечину дать?

– Не надо.

И тут за нами громыхает. Дверь в лабораторию слетает и чуть не убивает нас. Я вовремя реагирую, хватаю красавчика, отскакиваем в сторону. Следом за дверью вылетает пламя.

По коридору разливается тошнотворный горячий запах.

– Бежим! – в унисон кричим мы и так, собственно, и делаем, вместе, держась за руки.

Опять уносим ноги. Лестница – перепрыгиваю через две, три, четыре ступеньки. Дантеро едва поспевает. Вверху что-то бабахает. Что за идиоты, эти местные горе-алхимики! Что ни хата, то пороховая бочка!

Короче, бабах знаменует собой полный и бесповоротный трындец рейшовой лаборатории. Памятуя, к каким последствиям привела столь опрометчиво брошенная мною зажигалка во дворце преждевременно почившего барона, можно предположить, к чему приведет и этот пожар.

Достигаем вестибюля, а там…

– Приехали, – говорю я, угрюмо разглядывая толпу вооруженных до зубов молодчиков. Гарнизон Блуда. Те самые, с которыми я уже успела схлестнуться в самом начале, у борделя мадам Лизэ, те, что поджидали меня в засаде. И псы тут как тут. Похоже, держат оборону против орд озверевших до предела каторжан. – Кажется, это тупик, Данте.

Не знаю, что ответил красавчик – не слышу ни шиша, шумно, и даже очень, а также, как всегда, смрадно, хоть я и креплюсь.

И запах крови. Одуряет, будоражит.

Мужики оборачиваются, замечают нас.

– Ведьма!!! – тут же раздается со всех сторон. – Вот она! Держите ведьму! Это она виновна во всем! Она Блуда убила! Убейте их! Ловите! Вот она! Вот! Выпустить ей кишки!

Сразу с десяток ломятся наверх, к нам. Заходятся в лае псы, слюни брызжут, оскаленные пасти, ярко-красные языки. Ну что же вы? Спускайте свору с поводка!

Грохот сапог оглушает, вонь пьянит. Чую их страх, вдыхаю их пот, их экстаз, боль, ненависть. Окунаюсь с головой в океан звуков, запахов. Я слышу, осязаю, чувствую, вкушаю – до боли, до крика.

Я схожу с ума.

– Уходим, пока не поздно! – тянет меня за рукав Дантеро, но я не отзываюсь. – Ты слышишь, Лео? Возвращаемся! Может, спрыгнем, как в тот раз! И по крышам! Лео! Лео!!!

Остатки разума со свистом вылетают из моей бедной головушки. Я бросаюсь на ворогов, вот так, с голыми руками.

И тут мне почему-то кажется, что парни из блудовой гвардии устало, грузно топают по ступенькам, толкаются, пыхтят, насупленные, до смешного серьезные. Держатся за мечи, топоры, кинжалы так, словно оттого, насколько крепко стиснута рукоять, зависит их жизнь. Глупцы.

Первого, самого резвого, посылаю вниз, в объятия товарищей, ударом с ноги в рыло. За ними следует еще пара солдафонов, чьим физиономиям пришлось соприкоснуться с подошвами моего башмака. Солдафоны сыплются, как куча плюшевых мишек, капризно заброшенных в угол малышом.

Краем глаза замечаю выцеливающего меня бородача в мятом шишаке на башке. Дуло его пистолета лениво, нехотя следует за мной.

Хрен тебе, ублюдок! думаю я, одним махом перепрыгиваю кучу-малу из неуклюже барахтающихся тел, достигаю его, прежде чем он успевает нажать на курок, вырываю оружие и посылаю в нокаут ударом правой.

Шишак слетает с головы.

На миг воцаряется тишина. Оглядываюсь – вокруг жаждущие моей крови враги. Рвутся с цепей церберы.

Сколько тут всего народу? Двадцать, тридцать? Плевать!

– Ха! В бой, сука! – выкрикиваю я, выхватываю из рук какого-то прыщавого растяпы меч – тот, видимо, и не заметил – и тут начинается танец.

Никуда они не годятся, прославленные головорезы Блуда. Почему они такие медлительные? Мычат, как коровы, лица перекошены.

Машу мечом направо и налево. Отлетают, разбрызгивая кровь, конечности, жалобно взвизгивают собачки, от капель крови на лице кожа пылает, я как пьяная, я – невеста костлявого на балу смерти.

Вверх, вниз, выпад, наискось, отскок, уворот, пируэт, парирование, и снова вверх, вниз, выпад. Клацают пасти, разрезают воздух сабли, кинжалы, топоры – мимо!

Отрубленные пальцы, порезы, царапины, расцветающие на телах багровые язвы. Черная мамба жалит смертельно. Неотвратимо.

Крики боли разрывают перепонки, и мне больно, но я не останавливаюсь. Я не могу остановиться.

Вижу, как наемники бросаются врассыпную. Псы скулят, зализывая раны, отползая, волоча за собой внутренности. Полосы крови. Густые, блестящие, атласные потоки крови. Не поскользнуться бы.

Ворота в особняк распахиваются, каторжане напирают, сминают уцелевших после бойни, учиненной мной. Чью-то голову дробит молот. Каша из мозгов и обломков черепа.

Тошно.

Заходят. Осторожно. Осматриваются. Я, наконец, прекращаю. Как бешено колотится сердце! Кружится голова.

Куча грязных черных угрюмых людей, больше похожих на чертей из самых глубин ада, с обрывками цепей на тощих шеях, полуголые, в лохмотьях, с камнями в руках, с палками, дубинами, вилами, ножами.

– Я готова! – кричу я, стоя среди гор изувеченных мною людей. Кровь пропитала рубаху насквозь. Противно липнет к спине. – Ну? Что встали? Налетай!

– Лео! – слышу я сквозь стоны, вздымающиеся, как волны. Стоны – неумолчная скорбная песнь грядущего небытия. – Лео, остановись!

Толпу каторжан отрезвляет увиденное в вестибюле. Они замирают в ужасе. Дантеро загораживает меня. Поднимает руки вверх.

– Уйди! – рычу я. – Дай перебить эту свору. Уйди, я