Гном, убей немца! - Руслан Ряфатевич Агишев

Наконец, вспомнил его. Они познакомились несколько месяцев назад, в Ленинграде, кажется. У одного из общих товарищей был день рождения, на котором, как это ни странно вместе оказались и военные, и ученые. Помнится, поначалу Коротеев показался ему самым обычным солдафоном — резким, грубоватым и безапелляционным. Однако, со временем они отлично поладили и расстались почти друзьями, если так можно сказать.

— «Курчатову И. В., лично в руки», — прочитал он на конверте, прежде чем надорвать его край. — Так… Хм, какая котомка тяжелая.

Курчатов был крепкого телосложения и никогда не жаловался на немощь, но даже для него котомка была довольно тяжела. Положил на землю, и занялся конвертом.

— И что же тут у нас? — в его руках оказался лист, заполненный тем же самым уверенным резким почерком. — Гм, довольно занятно… Очень занятно… Конечно, не мой профиль, но…

Учёный всегда оставался учёным, и любая по-настоящему трудная загадка, а лучше неразрешимая, обязательно привлекала его внимание. Это случилось и сейчас. Понимая, что письмо пришло не совсем по адресу, так как сфера его научных интересов устройство атомного ядра, Курчатову все равно стало любопытно.

— Итак, что мы имеем?

А имелось следующее. Генерал Коротеев утверждал, что стал свидетелем крайне странного феномена, который никак не мог объяснить. По его словам, во время боя обычные винтовочные пули каким-то непостижимым образом пробивали броню немецких танков.

— Как-то все это неосязаемо — слова, слова, всего лишь слова. Поглядим, что там в котомке.

Отойдя к стене какого-то дома, Курчатов развязал узел и заглянул внутрь потомки. Его взгляд сразу же наткнулся на толстую пачку фотографий и несколько обойм с винтовочными патронами. Где-то внизу ещё лежали какие-то железки, похожие на пластинки металла.

— А фото, и правда, занимательные.

На снимках были сняты искореженные немецкие танки. Крупным планом была взята лобовая броня, сильно напоминавший швейцарский сыр. Броневые листы буквально изъедены, словно их обработали кислотой.

— Даже очень занимательные.

Ученый, словно прилип к фотографиям, снова и снова вглядываясь в них. Слишком уж невероятными были снимки.

— Хм, надо все это самым внимательным образом изучить…

Тут он вспоминает, что его ждет лекция по размагничиванию и ему нужно спешить. Чертыхнувшись, учёный спрятал письмо за пазуху, котомку закинул за спину и быстро пошел в сторону дома культуры.

Лекция прошла успешно — все рассказал, все объяснил, ответил на все вопросы. Никто и не заметил, что Курчатов немного изменил своей обычной лекторской манере: говорил чуть быстрее, чуть резче. Словом, спешил, съедаемый острым чувством любопытства. Загадка, о которой он узнал, никак не давала ему покоя.

— Игорь Васильевич, а такой вопрос… — у двери Курчатова вдруг «схватил» за рукав лопоухий матрос.

— Давайте, товарищ, в следующий раз я отвечу на все ваши вопросы, — Курчатов развел руками. Мол, очень спешит. — Извините, мне нужно и…

И тут ему пришла в голову одна идея. Ведь, он все равно хотел проверить эти самые удивительные патроны. А почему бы не попросить этого ушастого матроса? Решено.

— Товарищ, а вы не могли бы мне помочь? — теперь уже ученый схватил матроса за рукав, и настойчиво повел его в укромный уголок. — Мне бы испытать пару необычных патронов?

— Э-э-э, товарищ Курчатов, — чуть растерялся матросик, смешно морща лоб. — Я конечно… э-э-э, только доложусь товарищу старшине. Ведь, у нас и место есть подходящее. Наше стрельбище совсем рядом, там и можно посмотреть на ваши э-э-э странные патроны.

Патроны, как вскоре убедился Курчатов, и правда, оказались непростыми. После первого же выстрела из винтовки, матросик от неожиданности выронил винтовку и застыл с открытым ртом.

— Очень любопытно, — Курчатов прищурился, тяжело задышал (эксперимент — это всегда волнение, а такой эксперимент — волнение вдвойне, а то и втройне), и медленно пошел к мишени — сгоревшему после воздушного налета пушечному бронеавтомобилю БА-6М. — Просто невероятный эффект.

Встал у передней части боевой машины, нагнулся и стал пристально разглядывать здоровенные, с кулак, отверстия в лобовом броневом листе. 9-мм пластина брони была пробита насквозь, словно состояла не из первосортной закаленной стали особой прочности, а из слабенькой березовой фанерки.

— Какие необычные края…

Ученый сразу же отметил, что края входных отверстия представляли собой не лохмотья, как должно было быть, а аккуратные совершенно ровные срезы. А этом просто не могло было быть! Ведь, в противном случае одно из двух — либо пуля летела просто с гигантской скоростью, либо ее плотность была колоссальной.

— Хм… если прикинуть, то скоростью должны была быть примерно 2, э-э-э нет, 2,6 км. в секунду.

Сказал, и тут же замолчал, потрясенный полученной цифрой.

— Нет, нет, обычная винтовка просто не выдержала бы такого, да и металл ствола слабоват… К тому же я видел выстрелы, скорость полета пули была более или менее обычной, — рассуждал он, отмечая первую версию, и склоняясь ко второй. — Тогда, значит, дело в плотности пули.

Из кармана Курчатов тут же достал один из отложенных патронов и поднес его к лицу. Пуля, да и гильза, выглядели совершенно обычными, хотя и немного отличались цветом от других, обычных патрон.

— Товарищ, прошу вас выстрелить еще два раза, а лучше три раза, — попросил он матроса, который все еще оторопело таращился на то, что получилось от его выстрела. — Товарищ, вы меня слышите?

Тот повернулся и растерянно кивнул. Заряжая новую обойму в винтовку, несколько раз ронял патроны. Видно, что его сильно все это проняло.

— Товарищ Курчатов, а это ваша секретная разработка? — вдруг спросил матрос, перейдя на шепот. При этом округлил глаза от таинственности, и скосил глаза в сторону. — Я — могила, Игорь Васильевич. Никому ничего не скажу. Ведь, скоро у нас у всех будут такие патроны? Так?

Не дождавшись ответа, матрос восхищенно добавил:

— Получается, тогда даже из винтовки можно будет танк разделать, так, ведь, товарищ Курчатов?

Паренек аж засветился от предвкушения, и прямо так с нежностью погладил свою винтовку. Похоже, уже представлял, как десятками за раз поражал немецкую бронетехнику, с одного выстрела ссаживал бомбардировщики врага. Может даже фантазировал, что сам лично с таким оружием возьмет в плен самого Гитлера!

Курчатов же думал совсем о другом. Ему стало абсолютно ясно, что все это —