Барон фон дер Зайцев – 2 - Андрей Готлибович Шопперт

лыжах и даже Волгу с каким-то рекордом переплыл. Что-то в районе трёх километров за час, не точно. Да и не в минутах и километрах дело. Человек захотел, собрал волю в кулак и без ступней семь фашистских самолётов сбил.

Ну, чуть сильнее отрезаны ноги у тюфянчея. Левая сильнее, а правая как раз почти только ступня. С неё и начали. Для начала ещё до последней поездки в Ригу нашли мужика равного ростом Самсону. Им оказался крестьянин из Кеммерна Улмар. Нет, наверное и других полно, но этот первым под руку подвернулся, он привёз налог в замок. Три мешка гороха, а Иоганн как раз хренью занимался, разложил Самсона в гридницкой на полу и рядом новиков укладывал и соизмерял, так сказать. Или измерял. От колен до макушки. Но новики были выше почти все, тут-то Улмар и подвернулся. И соизмерился. Совпали у него имеющиеся габариты.

Стали крестьянину костыли делать. Привязали одну ногу к заднице и заставляли с помощью двух костылей ходить, увеличивая и уменьшая их длину. Подобрали. Потом на этом не остановились. Карлис потащился с костылями в Кеммерн. Там всех мужиков построили и выявили равных Улмару. Им тоже ноги привязали и предложили попрыгать. Народ сначала в глухую оборону ушёл, но узнав, что это для Самсона, который гадских литвинов крошил из тюфяка деревянного, дали над собой поиздеваться. Он их семью и детей спас от ворогов, чего не попрыгать, если это позволит Самсону ходить.

Ещё чуть подкорректировали длину костылей. И только после этого Карлуша приступил к самим протезам.

И вот не понимал Иоганн, как должен выглядеть протез. Он видел только один. Был у них в городе инвалид на костылях, а ещё припоминался фильм «Вечный зов». В обоих случаях протез заканчивался пятаком из кожи. Но ведь Маресьев не мог на таких управлять самолётом. Нужна ступня, тем более не мог кататься на коньках. А с другой стороны, ступня при ходьбе не статична, он сгибается. Как это сделать в самом начале пятнадцатого века.

Не попробуешь не сделаешь. Взяли сапог кожаный, разрезали, сунули вместо ступни в него деревяшку и соорудили шнуровку. А чтобы не спадал, выше колена тоже что-то типа голенища сапога и тоже на шнуровке, а от него прочные и толстые кожаные ремни к нижней части протеза. Надели на длинную правую ногу Самсона, и Иоганн ему костыли выдал.

— Попробуй, опираясь на новую ногу и костыли, пройдись между нарами. Не боись, новики тебя чуть страховать будут.

Попробовал тюфянчей и стал падать, заваливаться. Ясно, что ребята его подхватили и в вертикальное положение привели. Но инвалид дальше пробовать не хотел. Есть коляска, и он к ней привык. Ну, и что делать? Про Маресьева и самолёты рассказывать?

Ещё раз попробовал пушкарь шагнуть и снова после шага первого стал заваливаться. Козе понятно, что новики подхватили и снова поставили как було. И вот упёрся тюфянчей и всё.

— У моего отца дядька был в детстве, он мне рассказывал, ну, отец, что у него тоже одной ноги не было и с помощью вот такого сапога он и ходил и даже на лошадь заскакивал, — кто же теперь проверит, был ли такой дядька.

Поругался на Иоганна Самсон, но парень не отставал от него и ещё пришлось шагать инвалиду. Раза с десятого получилось удержаться. А на следующий день Самсон уже вовсю, как кузнечик, скакал по гридницкой и даже один раз рискнул на дворе попрыгать. Правда, там его ветром сдувало. Шутка. Там действительно получалось хуже, новики его регулярно ловили.

Второй сапог сделали точно таким же, там только шнуровки меньше. Ну, тут уже ничего другого не придумать. Поставили пушкаря на обе ноги. Понятно, что упал. И стал жаловаться, что культи болят страх как.

Иван Фёдорович вспомнил, что У Маресьева тоже болели культи, нужно на них мозоль наработать. И нужно почти атрофированные мышцы ног снова разработать.

А как их разработать эти мышицы, и как мозоль нарастить, если не ходить? Слова Самсон слушал, а канючить, чтобы отстали не переставал.

— Да, ты мужик или баба⁈ — не выдержал парень. — Вон камин, иди, брось всё туда. И скажи всем, что ножки у меня болят. Не буду я.

Пушкарь помассировал культи ног и укатил на двор. Даже, как оказалось, не на двор, а в православную церквушку в Русской деревне. И вернулся опять с желанием тренироваться.

— Зови новиков, Ваньша! И шнуруйте потуже мне сапоги эти. Отец Иаков всё то же, что и ты сказал. Иисус терпел и нам велел. Про страстотерпцев рассказал. На смерть шли, а веры не предали. Подумаешь ноги поболят. Пустое. Потерплю.

Глава 26

Эпилог

— Раз, два, три. Раз, два, три. Шире ноги. Ниже, ниже наклоняемся. Вот хорошо. Магда, а тебя, что не касается, ниже наклоняйся, говорю. Не в церкви поклоны бьёшь, а полезным делом занимаешься. Вот, так-то лучше. А ещё ниже⁈ Совсем хорошо. Так теперь сели на задницу и поочередно руками достаём до кончиков пальцев на ногах. Магда, ты же худая, как жердь, а тянешься словно толстуха. Ниже! Ох, мать вашу, родину нашу. Всё, бег до Кеммерна и обратно.

Это мастера и ученики художественной школы утреннюю зарядку делали. Ну, кроме монаха бывшего, а сейчас в непонятном статусе пребывающем, Сильвестра. А чего, в здоровом теле здоровый дух. (лат. «Mens sana in corpore sano»). Сам Ювенал сказал. Школа укомплектована сейчас и учителями, и учениками. Набрали аж пятнадцать пацанов от двенадцати до пятнадцати лет. Ну и первые в мире, наверное, две девочки ученицы. К ним же и Магду можно прибавить. Это та самая страшно лопоухая дочь хозяина постоялого двора на въезде в Ригу Вальтера Штибе, у которого Иоганн дом купил разваливающийся рядом с Песчаной башней.

Магда на две ставки в художественном училище устроена. Первое — это понятно. Она ученица, и как все ученики, получает форму и три раза питается за счёт барончика. А кроме того, как и все, получает стипендию. Шиллинг в месяц. Не сильно много, но это дети же. У всех есть родители. Не сироты. А ещё она преподаёт в этой школе или училище. Преподаёт экзотический предмет для немецких земель самого начала пятнадцатого века. Можно назвать скульптурой. Не, от куска мрамора она шедевры не откалывает. («Я беру кусок мрамора и отсекаю всё лишнее» — фраза, которую произнёс Микеланджело