Русалка и Зеленая ночь - Станислав Буркин

Рисовать черта легко,

рисовать тигра трудно.

Китайская пословица

Тайными непролазными тропами углубились они со всей толпой и репортерами в сырую уральскую долину. Каменистые косогоры дыбились тут над голыми лесами, приоткрывая кое-где темные лощины с застывшим, как в корытах, туманом. Аббат отыскал нужную дорожку, и преследователи один за другим побежали вниз по лесистому склону. Трпинка то ныряла в скользкие ложбины, то пряталась под кручами, виляя меж валунов. Вдруг аббат остановил колонну и приказал всем спуститься в заросший сырой овраг.

– Мы уже совсем близко, – сказал настоятель. – Тащите сюда Лукена, мне надо кое о чем его спросить. – И громко обратился ко всей публике: – Теперь наша задача – не дать самозванцу узнать о нас прежде, чем мы появимся у развалин крепости. Запомните! Наше главное оружие – внезапность. Обнаружиться раньше времени – значит проиграть! А теперь помолимся святым Бенедиктам, с тринадцатого по девятнадцатого, чтобы они защитили нас и помогли нам изловить инопланетного демона.

Когда братья в полголоса пропели молитву, аббат объявил перекур.

– Мы что, добрались до места? – с тревогой спросил его Аркадий Эммануилович.

– Да, – окидывая верх оврага, напряженным взглядом подтвердил Анджей Коза.

– И вам, как я понял, оно знакомо?

– Боюсь, что да, – вперив в него жесткий взгляд, ответил аббат, как бы готовый сообщить самое худшее.

– А чем оно вас так пугает? – пискнула Машенька. Она мерзла и прятала кисти рук в рукава выданной ей монастырской кофточки.

– О! – многозначительно протянул магистр ордена. – Место сие было проклято еще с тех пор, как Данила, сын князя Михея, убил здесь брата своего Никиту. Как говорится в сказаниях, Никита не любил Данилу, а Данила не жаловал Никиту. И как-то, в то время когда Данила сторожил в этом месте границы царства отца своего, прибыл в сторожевую крепость брат его Никита и сказал: «Иди, отец хочет видеть тебя». Данила собрался и уехал к отцу, а Никита остался в крепости, заменить покинувшего ее начальника. Когда Данила с великой поспешностью прибыл к отцу своему, тот рек ему: «Что, разве не должен был ты сторожить границы царства моего?» Данила ответил: «Не волнуйся, отче, Никита, брат мой, стережет границы твои». На что князь сказал: «Раз брат твой стережет земли мои, то и царствовать на них будет он, а ты будешь прозябать в лесу». Оскорбился Данила тому, что отец лишил его первородства, вернулся в свою крепость и зарубил Никиту, брата своего. Услыхав о том, прибыл князь Михей в крепость и сказал Даниле: «Плохо ты сделал, Данила, что убил брата своего». Достал он палицу и смертью покарал Данилу. С тех самых пор крепость на тысячу лет забросили, и все дороги к ней заросли ельником и затерялись в лесной чаще.

– Да, это поистине мрачная легенда, – согласился Блюмкин.

– То-то, – кивнул аббат.

«Ну и дерьмо», – подумало светское общество.

– А почему мы отдыхаем? – воскликнул Блюмкин. – Ведь уйдет!

– Не-е, – состроил важную гримасу аббат. – Не весь мой орден базируется на Луне, у нас есть и земные подразделения, которые отвечают за эвакуацию государя при чрезвычайных обстоятельствах. Я связался с моими земными ребятами, чтобы они встретили его, и уже получил сообщение, что пока мы тут бегали, они его задержали в развалинах крепости. Так что у нас есть время передохнуть. Точнее, было. Пора отправляться на главную битву.

По команде аббата все выбрались из рва. На поляне, подрагивая, стоял геликоптер, а на склоне скалы возле крепостных руин суетились вооруженные опричники лунного ордена. Все ринулись туда.

Под дулами автоматов, на зубце полуразрушенной стены сидел грустный отрок. Воины-монахи и увязавшийся за ними бомонд по узкой каменной лестнице устремились к нему. Первыми добрались телевизионщики и, настроив софиты, ярко, как сцену, осветили каменную площадку.

– Граф Томский! – обернулся аббат к теснившей его толпе. – Ваша светлость, вы слышите меня? Вы здесь?

– Да, сударь, – откликнулся благородный старик.

– Пожмите-ка руку этому самозванцу.

– С удовольствием, – отозвался граф, подошел к стене, церемонно поклонился и протянул грустному юноше руку. – Ваше Величество.