Приказано поступать по совести - Сергей Елисеев

него всё равно возвращался! Там остались все мои друзья, там остались мои дети! Я знаю эти улицы лучше, чем что-либо в своей жизни, потому что мой город - часть моего сердца, моей души! Это наш город, наша страна! Не смеют захватчики хозяйничать на улицах наших родных городов, не смеют топтать наши поля! В прошлом году мы уже заявили о том, что мы сами решаем свою судьбу! Американцы нам этого не простили! Не знаю, как вы, парни, а я за родную землю умереть готов!! Если уж на то пойдёт, я и сам готов отправиться в Кишинёв. Решайте, со мной вы или нет!

На мгновенье воцарилась гробовая тишина, но никто не мешкался. Солдаты давным-давно всё для себя поняли. Каждого так или иначе что-то связывает с каменными джунглями исполинских размеров, раскинувшихся несколькими километрами западнее расположения части. И молодые парни, даже не представляющие себе, что поджидает их на улицах теперь уже враждебного города, готовы отправиться прямиком в ад вслед за отцами-командирами. Потому что родная земля в опасности, потому что Родина позвала и потому что больше некому встать на защиту мирных людей. Никто кроме них не может ничего противопоставить оккупантам.

- Я готов, товарищ полковник!

- Я тоже!

- И я!

- И я!

Один за другим послышались утвердительные возгласы бойцов, почти мгновенно заполонившие казарму. Бойцы, без страха и тени сомнений поддержали полковника Белозёрова, чего сам комбриг никак не ожидал, ибо он даже не знал, по какой причине молодые ребята решили отправиться в самое пекло. И дело было даже не в патриотизме и не в чувстве долга. Едва ли неделю назад хотя бы половина личного состава бригады твёрдо и чётко сказала бы, что готова воевать и умереть за страну, ежели так будет надо.

Но теперь всё изменилось, пусть прошло не так много времени. Всё изменилось сегодня. Всё изменилось пару часов назад. Сидя в части в ожидании приказа и безостановочно слушая радиоэфир, парни незаметно изменились.

Иван никогда не забудет услышанного. Никогда не забудет надрывный страшный материнский крик, разорвавшийся в эфире, словно гром. Никогда не забудет рыдания подростка, плачущего над телом убитой младшей сестрёнки. Не забудет хрип старика, умирающего от пронзившего его осколка. Не забудет отчаянный зов молодого человека, звавшего на помощь хоть кого-то, пока сам истекал кровью от многочисленных ран.

И Ваня, также, как и его сослуживцы, никогда не простит тех, кто рано утром пришёл к ним домой с ружьём. Они не простят захватчиков за сотни страшных, слёзных и надрывных криков, заполонивших эфир.

Голоса принадлежали разным людям, звали на разных языках, но тем не менее, все они были схожи, ибо крики боли и страданий всегда звучат одинаково.

Что ещё страшнее, так это то, что некоторые парни услышали по радио крики своих матерей, сестёр и девушек. Тотчас лица их менялись и слёзы катились по щекам. А в душе вместе с печалью светала ненависть скалистыми зубами. Это чувство куда сильнее, чем патриотизм мирного времени. И это чувство - гнев. Гнев человека, дом которого сжигают, разрушают до основания и отбирают всё нажитое. Ему нечего больше терять, ибо он и так потерял всё. Единственная его цель - расквитаться с теми, кто устроил весь этот кошмар, заглянуть им прямо в глаза, после чего уничтожить без капли жалости.

У него нет шанса, но прежде, чем отправиться в ад, он заберёт с собой как можно больше тех, кто учинил эту войну. А потому нет армии сильнее и непобедимее, чем толпа озлобленных, обделённых, желающих расквитаться со своими врагами людей.

- Вы пойдёте со мной? - снова спросил Белозёров, на этот раз обращаясь к офицерам.

- Я с вами, товарищ полковник. - твёрдо ответил комбат Ионеску. - Если нужно выбрать: умереть офицером или жить крысой, я лучше сдохну под пулями, но сохраню свою честь и сберегу совесть!

- Отлично" - воодушевлённо сказал полковник - Всем командирам немедленно прибыть в штаб бригады! Солдатам полчаса на сборы, собрать столько еды и патронов, сколько могут унести! Техникам проверить состояние всех имеющихся боевых машин, пополнить боезапас и приготовиться к боевому выходу! Мы выдвигаемся в Кишинёв!

***

- Какие, идеи товарищ полковник? - спросил Ионеску.

В штабе собрались командиры батальонного и ротного уровня. Пока солдаты готовились к выходу, нужно было спланировать операцию.

- Сколько бронетехники у нас в распоряжении? - спросил Полковник, обращаясь к командиру 2-го батальона.

- После сегодняшней атаки девяносто четыре единицы. - выпалил тот.

- Конкретнее!

- Двадцать два БТР-60, двадцать БМД-1, десять танков Т-64, остальное - грузовики, "Хамви", МТЛБ.

- Не густо... - вздохнул Полковник - Судя по всем, войска противника заходят в город с востока, по Вадул-луй-Водскому шоссе. Значит нам надо сделать крюк, чтобы не встретиться с ними.

Полковник, пожевал губами, изучая карту города, после чего взял со стола карандаш и обвёл на ней точку.

- Основные силы зайдут с юга. Аэропорт станет нашим основным форпостом. Дальше две бронегруппы двинутся в город и попытаются прорваться к центральному офису "Молдтелекома"...

- Но чтобы всё получилось, нужно отвлечь противника, разве не так? - спросил кто-то из ротных.

- Именно. - Белозёров подтвердил его догадки, после чего начал рисовать на карте стрелочки. - Мы двинем к восточному выезду две мобильные разведгруппы, завяжем бой, оттянем противника: пусть думает, что мы будем заходить с востока.

- Но, товарищ полковник, почему аэропорт? Почему офис "Молдтелекома"? Зачем? - вопросил Ионеску.

- Нам офис "Молдтелекома" нужен для того, чтобы передать сообщение с просьбой о помощи в Москву. Аэропорт нам нужно будет удержать, как точку высадки для русского десанта.

- Вы надеетесь на русских? - удивился комбат.

- Боюсь, нам больше не на кого надеяться, кроме как на них. Посмотри вокруг, в одиночку у нас нет никаких шансов! Но если они придут, и к тому моменту нам удастся удержать аэропорт, мы сможем отбить город.

Повисла тишина. Полковник ждал реакции со стороны командиров. Однако возразить им было нечего, так как