Медведев. Книга 3. Княжество - Гоблин MeXXanik

Хотя скажу по секрету: травы работают лучше всего, если заварены с добрыми мыслями. Так что, Владимир Васильевич, на ночь думайте о хорошем. Например, обо мне. К слову, — она обернулась ко мне, — я обдумала ваше предложение. И готова приступить к работе в Управе. Не бросать же вас без помощи.

И, не дожидаясь ответа, покинула наш столик с той грацией, которую не всегда удаётся сохранить даже балеринам.

Воевода шумно выдохнул и уставился на треугольник с травами, лежащий у него на ладони.

— Она меня точно сглазить хочет, — мрачно заявил он.

— Или вылечить, — заметил я с торжествующей улыбкой. — С такой помощницей дела у нас пойдут в гору.

Морозов вновь взглянул на бумажный треугольничек в своей руке, с сомнением повертел его, потом сунул в нагрудный карман. Сделал это аккуратно, словно складывал туда нечто потенциально ядовитое. Тяжело вздохнул, с надрывом, как человек, осознавший, что жизнь не будет прежней.

— Признаться, — хмуро начал он, — вредная она баба, но… толковая. Вот что ни говори, а на посту секретаря Управы из неё может выйти толк.

Я изобразил удивление, хотя подозревал, к чему он клонит. Морозов между тем продолжил, глядя в сторону, будто говорил не мне, а горшку с мятой.

— Во-первых, она всех знает. Все сплетни, все связи, кто кому чего должен, кто с кем делил пирог, а кто с кем не делит. А во-вторых, Осипов с ней взвоет.

— Это плюс? — уточнил я, изо всех сил стараясь сохранить серьёзность.

— Это великолепно, — отозвался воевода с мрачным удовлетворением. — Учитывая, что этот мелкий пакостник последнюю неделю только и делает, что шуршит против нас, как мышь в архиве, надеясь чем-то досадить. А тут его же человек — и вдруг к князю в услужение, да ещё в Управу. Да он на желчь изойдет.

— Не боитесь, что он Альбине жизнь попортит?

— Ничего, — отмахнулся Морозов. — Она выживет. И, между прочим, начнёт работать на вас. А Осипов… он ведь у нас какой? Вспыльчивый, мстительный, мелочный. Рано или поздно от обиды начнёт делать глупости. А это, простите за прямоту, только нам и на руку. Чем больше он ошибается, тем быстрее его подвинут. Или сам себя спалит.

Я кивнул, чувствуя, как в душе скребётся лёгкая, почти неприличная надежда.

— Значит, вы считаете, что игра стоит свеч?

— Я считаю, что раз уж эту ведьму нельзя игнорировать — надо её приручить, — сказал Морозов, потянулся к графину с водой и налил себе в стакан. — И поставить к дверям. Пусть охраняет.

Я не стал спорить. В конце концов, в этом был смысл.

Глава 24

Перемирие

Морозов не обманул. Кормили в заведении и правда на славу. Я даже не успел заметить, как съел все.

— Как вам трапеза? — с улыбкой уточнил подошедший официант.

— Выше всяких похвал, — ответил я и откинулся на спинку кресла. — Мой воевода был прав: так вкусно не кормят даже в столице.

Сидевший напротив Морозов понимающе усмехнулся. А официант благодарно склонил голову. Видимо, моя похвала пришлась ему по душе:

— Благодарю, мастер-князь. Для нашего заведения важно ваше одобрение. Желаете что-нибудь еще?

Я покачал головой:

— Принесите счет, пожалуйста.

Официант кивнул и удалился мягко, почти неслышно. Морозов откинулся на спинку кресла, потянулся, заложив руки за затылок, и с удовольствием выдохнул:

— Вот теперь я понимаю, что живу. Без доброго перекуса даже служба не служба.

— Не спорю, — ответил я, поправляя манжету. — Кажется, после местной еды я готов на новые свершения.

Воевода усмехнулся и хотел было что-то ответить, но в этот момент, к столу подошел официант, который положил передо мной счетницу с лежащим внутри чеком. Я открыл ее, вынул из бумажника пару купюр и положил внутрь:

— Здесь небольшие чаевые вам и мастеру-повару, — пояснил я, передавая оплату парню.

— Благодарю, мастер-князь, — произнёс тот, чуть склонив голову. — Возвращайтесь к нам еще.

— Непременно, — с улыбкой ответил я и встал из-за стола.

Мы пересекли зал, попрощались с распорядителем, и Морозов толкнул дверь, выпуская нас в прохладный дневной воздух с примесью речной сырости и ещё тёплым запахом выпечки. Видимо, в пекарне неподалеку только достали булки из печи. Ветерок шевелил занавески на втором этаже ресторана, звонко звякали колокольчики над дверью. Солнце стояло уже высоко, отблески играли на мокрой после дождя мостовой.

— Куда теперь? — чуть прищурившись от света, спросил Морозов.

— Пожалуй, все дела в городе на сегодня доделаны, — ответил я, спускаясь по ступеням. — Возвращаемся домой.

Владимир кивнул:

— Впервые едем в особняк не поздним вечером. Это… необычно.

Мы двинулись к машине. Морозов привычным движением открыл мне дверь, я опустился в кресло. Воевода же обошел авто, сел на место водителя и завел двигатель. И машина выехала на дорогу, плавно вписываясь в поток.

Я устало прикрыл глаза. После плотного обеда накатывала легкая дрема. Но недолгий покой прервал завибрировавший в кармане телефон. Я достал аппарат, взглянул на экран и поморщился: на дисплее высвечивался номер Осипова.

Брать трубку не хотелось. Мастер-старший советник уже наверняка знал, что я нанял секретаря. И если бы было что-то важное, он связался бы со мной через него. А ехать в Совет по очередному пустяку я не горел желанием. Но немного поколебавшись, я все же нажал кнопку приема вызова:

— У аппарата.

— Добрый день, Николай Арсентьевич, — послышался в динамике сухой голос, в котором сквозило явное недовольство. — Поздравляю вас с наймом нового секретаря для городской управы. Старый князь обычно не вел дела в Северске. Предпочитал принимать всех в своей резиденции.

— Времена меняются, — холодно ответил я. — И правила тоже.

— Перемены — это хорошо, — произнес Осипов, и я отчетливо услышал в его голосе легкую иронию. — Но хотел бы напомнить, что по штату князю не положено два секретаря. Имею в виду, чтобы потом не возникло прецедентов…

— Знаю, — сказал я спокойно. — Веру Романовну я сделаю секретарем семьи. К штату она отношения иметь не будет, так что по этому поводу Совет может не переживать.

— Это хорошо, — произнес собеседник.

В динамике повисла короткая пауза. И я хотел было уже попрощаться, как Осипов уточнил:

— Как идёт приём заявок для