Школа дорог и мостов - Тамара Витальевна Михеева

пыталась как-то объяснить поступок Арса сама себе и в тот день, и во все последующие дни в этом жутком приюте, где можно было только горевать, но никак не жить. Конечно, это была минута слабости, и вообще какой я следопыт теперь, но в отчаянии я рассказала Мии все: и нашу легенду, и что Лу и Лота ненастоящие (по крайней мере, были), и что Арс совсем не мой отец, а Кир, точнее, Рич мне не брат вовсе, нет у меня братьев. Слезы лились из меня морями. Никогда не была плаксой, но я правда не могу, когда на меня орут, а тут на нас орали постоянно.

Кир все ждал, что Арс за нами придет. Появится из ниоткуда и вытащит нас, спасет из этого кошмара. При каждом удобном случае он говорил, что это вышло случайно, что Арс ищет способ все исправить, что скоро сюда нагрянет спасательный отряд… Я не верила. Он нас бросил – точка.

* * *

Однажды, когда нас вместе отправили на кухню мыть посуду после ужина, Кир снова начал:

– А тебе не кажется…

И я, предчувствуя очередную оправдательную речь, заорала:

– Что?! Ну что?!

– Тихо! – зашипел Кир. – Услышат же! Тебе не кажется, что это… проверка?

– Что?

– Я все думал… я же Арса знаю всю жизнь. Они меня, можно сказать, всей школой воспитывали, но Арс – особенно. Си… он никогда бы нас не бросил, понимаешь? Ну не такой он человек. Да и потом… он же за нас отвечает. Перед твоими родителями – за тебя, а представляешь, что Яна с ним за меня сделает?

– Он думал, мы послушаемся, – упрямо мотнула головой я. – Что мы прыгнем тоже. Ты и прыгнул!

– Машинально. Да. Но Арс бы вернулся. Когда понял, что у нас не получилось, он бы вернулся! И вот я думаю: а вдруг все так и было задумано с самого начала?

– Что?

– Ну, оставить нас одних. Совсем без взрослых. Чтобы мы сами принимали решения и отвечали за них, чтобы…

– Погоди, погоди, ты думаешь, что это план такой? – У меня даже тарелка из рук выпала, хорошо, что в воду и не разбилась.

– Ну да. Помнишь первый квест? Когда мы встретились в лабиринте и должны были объединиться, чтобы двигаться дальше. Нас тогда ведь тоже не предупредили! Может, и здесь что-то такое? Может, нам надо принять какое-нибудь не совсем обычное решение? Или в принципе попробовать действовать совсем одним, без подсказок взрослых. Может, в этом и состоит учеба.

В его словах была логика. Как нам расти и развиваться, если мы работаем с оглядкой на наставников? Он прав, но… я посмотрела на свои красные от воды и плохого мыла руки, вспомнила ночные подъемы, вечно орущих воспиталок, каждодневное унижение, чувство отчаянья, разъедавшее меня… И сказала:

– Тогда я их ненавижу.

* * *

Все следующие дни я думала о гипотезе Кира и против воли начинала в нее верить. Наверное, так мне было проще выжить. Это игра, квест, который надо пройти, соблюдая правила. Арс где-то поблизости, он следит, как мы справляемся, и в случае настоящей опасности придет на помощь, вытащит нас, надо просто перетерпеть. Поэтому, когда нас впервые вывели на работы в город и Мия предложила сбежать, я лишь головой покачала: нет, надо ждать, надо ждать Арса. Но он не приходил и не приходил. День, два, неделю, месяц… Говорят, человек ко всему привыкает, и мы тоже привыкли: жить сцепив зубы, молчать, глотать слезы, ждать. А потом пришла весна, а вместе с нею – бабушка Мии.

Та самая Элоис, которую мы так долго искали.

* * *

Мы стояли в две шеренги вдоль коридора на третьем этаже. С утра в приюте творилось что-то невообразимое: нам выдали сколько хочешь горячей воды и мыла и велели всем вымыться чисто-чисто, «чтоб носы блестели». Потом Цапля и госпожа Фу, две злющие приютские воспитательницы, дали каждому приличную одежду: рубашки у мальчиков были прямо белоснежные, а на платьях девочек сохранились кружевные воротнички. Нам велели построиться парами и подниматься на третий этаж, к кабинету директора. В суете ко мне подошел Эльмар, спросил шепотом:

– Где Мия?

– Я не знаю! – в отчаянии сказала я. – Ее позавчера вызвали к директору, и она не вернулась!

Эльмар стал белее своей рубашки.

И вот мы стоим в шеренгах, и вдруг я вижу Мию и двух пожилых дам рядом с ней! Мию в роскошном платье, перчатках и шляпке! Волосы ее вымыты и уложены, она сияет. Она идет рядом с пожилой женщиной и, кажется, едва сдерживается, чтобы не взять ее за руку. Я подняла глаза на женщину. И сразу поняла, что это Миина бабушка – Элоис.

Мною овладело странное чувство. Она была… величественная. Я не смогла подобрать другого слова. Все, что она делала, каждое слово, каждый жест казались наполненными тайным смыслом.

– Ничего себе, – прошептал совсем рядом Кир. – Какая… мадама.

Я еле удержалась, чтобы не закатить глаза. Это определение ей никак не подходило! Но, видимо, мой названый братец тоже не мог подобрать подходящего слова. И хотя другая пожилая женщина была красивее и одета богаче, бабушка Мии производила гораздо большее впечатление. И вдруг мне пришла в голову такая простая мысль, что удивительно, как мы раньше не додумались: а может, Элоис и не хочет, чтобы Гаррэт ее нашел? С чего мы взяли, что она не от него спряталась? Что мы вообще про него знаем? Может, он абьюзер, а она сбежала?

Тут директор начал свою речь, и мы услышали главное: приют закрывается, и все, кто хотят, могут отправиться с госпожой Лесли (вежливый то ли кивок, то ли поклон в сторону Элоис) в город Алекту, чтобы учиться в ее школе. Мы с Киром посмотрели друг на друга. Что все это значит?!

* * *

Началась какая-то невыносимая суета и смута. Двух малышек забирали прямо сейчас – их удочеряла вторая пожилая дама, важная шишка в Рионеле. Остальные лихорадочно собирали свои жалкие пожитки. Кир был в ужасе.

– Надо их остановить, – сказал он мне раз, второй, третий. – Нельзя так вот взять и вывезти из города столько детей! И куда они пойдут? А если умрут по дороге? И куда она их везет вообще?

Но я почему-то была уверена, что Элоис все сделает как надо. Мы с Киром здорово поругались по этому поводу, но вечером он снова пришел ко мне, позвал в коридор.

– Ну что опять? – не смогла скрыть раздражения я.

– Нам надо вернуться к нашей повозке.

– Что? – опешила я. – Зачем?