Фантастика 2025-71 - Надежда Валентиновна Первухина

ему размял так, что любо-дорого поглядеть. Никогда в своей жизни он не попадал в такой интеллектуально-информационный прессинг. С другой… Беромир не производил впечатление варвара, тем более дикого и неотесанного. Да, нравы его в чем-то чудны, а шутки порой вгоняли в ступор, но он посещал термы, поставил толковый общественный нужник, следил за чистотой и многое иное делал. Квестор знал, какими обычаями живут и кельты, и германцы, и сарматы. Этот же парень был иной, и он распространял эту инаковость с удивительной силой.

Но главное, с ним было интересно.

Реально интересно.

Квестор, уплывая, поймал себя на мысли, что если бы не обстоятельства, то он, пожалуй, пожил бы здесь до весны. Просто для того, чтобы удовлетворить жажду любопытства. Его не оставляло ощущение, будто бы здесь, в лице этого до жути странного человека, он столкнулся с какой-то другой цивилизацией… с каким-то ее осколком. Близкой в чем-то к Риму, но… более развитой.

В этой глуши!

Он гнал от себя эти мысли, но чем более обдумывал увиденное, тем больше утверждался в них. Осознавая, СКОЛЬКО всякого рода новинок и весьма прогрессивных решений постоянно просыпалось из этого человека, пытавшегося в одиночку изменить окружающих его людей.

Это было так странно… страшно… и жутко интересно…

Глава 6

168, версень (сентябрь), 23

— Что это? — спросил Марк Аврелий, глянув на протянутый ему свиток.

— Письмо от легата пропретора Нижней Мёзии. — ответил вошедший центурион. — Прибыл гонец с ним, а ты просил незамедлительно об этом сообщать.

Император кивнул и, приняв пергамент, развернул его и стал читать.

Минута.

Вторая.

На его лице не отражалось ничего. Лишь спокойное равнодушие и сосредоточенность.

— Гонец, который его доставил, еще в лагере? — наконец, спросил он.

— Да, конечно.

— Пригласи.

Офицер вышел.

Марк Аврелий же потер лицо и вновь уставился на пергамент, точнее, их там имелось два. Внешний большой с письмом и отчетом. Внутренний же… и не пергамент вовсе. Бумага, как следовало из письма, на которой Беромир своей рукой нарисовал карту: от вертикали Рейна до Урала по широте и от Скандинавии до южного берега Черного и Каспийского морей…

Ценность этой карты была в том, что она давала совсем иную картину мира варваров. Формально на ней изображался торговый путь, предложенный Беромиром. Формально. На деле же… целый новый мир. И императору хватило воображения, чтобы понять, масштабы.

Из этой карты очень наглядно можно было понять, что Рим на самом деле контролирует довольно скромную часть мира. И там — за Рейном и Дунаем бескрайние степи, леса и горы, заселенные огромным количеством людей.

Разных людей.

От одной мысли, будто их всех кто-то объединит в единый кулак, у Императора кровь в жилах стыла. Оно вон и с языгами как тяжко. А тут — бесчисленная орда до горизонта, что степная, что лесная. Он только сейчас осознал — какая ужасная лавина нависает над границами Рима…

Но главный вопрос заключался в ином.

Откуда это все знал этот варвар? Ведь карта в целом не противоречила тем знаниям, которыми обладал Марк Аврелий. Хотя и изображала все несколько иначе. Однако некоторые детали легко узнавались.

Это ведь что получалось?

Варвары о Риме знают все, что им угодно, а Рим о них ничего? Те же маркоманы, казалось, совсем не на ощупь шли. И не только они. Император покрутил в голове все известное ему о прошлых варварских вторжениях. И они не противоречили этому предположению…

— Я привел гонца, — произнес офицер, вводя усталого и запыленного человека.

— Приветствую… — начал было тот озвучивать стандартную, ритуальную форму, но Император оборвал его жестом.

— Говори кратко и только по делу. У меня мало времени. Ты скакал прямо из Нижней Мёзии?

— Да.

— Что-то устно просили передать?

— Что очень нужны доспехи и оружие. Хотя бы на несколько тысяч человек.

— Несколько тысяч? — удивился император. — Маркус Понтий Лелиан пишет, что у него одна тысяча двести семнадцать человек по гарнизонам лишены защитного снаряжения. И из числа легионеров, и ауксилий. Совокупно. Ты же говоришь о нескольких тысячах.

— Все верно, — кивнул гонец. — Маркус Понтий Лелиан просил передать на словах, что его затея по отвлечению языгов от вторжения вполне удалась. И он старается не дать им вернуться к поддержке маркоманов, а также отвлечь еще и гётов, хотя бы частью. Для этого ему все это снаряжение и нужно.

— Чтобы передать его союзникам?

— Да.

— И почему он об этом не стал писать?

— Меня могли перехватить. Малые отряды языгов, гётов и прочих варваров проникли глубоко за Дунай. Если бы они узнали об этом, получилось бы скверно.

Марк Аврелий кивнул, принимая ответ.

— Что-то еще?

— Только это. Остальное, он сказал, твой человек сам расскажет, когда вернется. Кто именно, мне не известно. Он сказал, что ты знаешь.

— Хорошо. Ступай. — отпустил его Император и вновь уставился на карту Беромира, пытаясь прикинуть сценарий ближайшей кампании.

Вторгшихся через Дунай германцев удалось остановить.

Их прозевали, да. Но из-за сведений, пришедших от легата пропретора Нижней Мёзии, удалось адекватно и своевременно отреагировать. Что позволило на границе не ввязываться в генеральное сражение с многократно превосходящими силами. И отступить в полном. Да, маркоманы и их союзники сумели прорваться на север Италии, но здесь, их сумели принять. «Тепло и ласково». Столкнувшись с серьезной римской армией на выгодных позициях, германцы решили отступить. Но Марк Аврелий с помощью грамотных маневров сумел их подловить на переправе и сильно потрепать, обратив всю эту армию в беспорядочное бегство. И теперь находился при армии на севере Далмации, размышляя над тем, как поступить дальше.

Земли к югу и западу от Дуная подвергались разорению многочисленных малых отрядов. И хотя основные силы неприятеля оказались разгромлены, это ни о чем еще не говорило. Просто потому, что вычистить столь обширные территории от германских и сарматских разбойников представлялось очень непростой задачей.

Кроме того, оставалась угрозы повторного вторжения.

Много германцев избежало уничтожения и сумело бежать за Дунай. А все укрепления в месте прорыва оказались разорены и опустошены. Сдерживать их там представлялось очень затруднительным делом. Из-за чего в такой конфигурации предложение легата пропретора Нижней Мёзии выглядело не только очень своевременным, но и весьма уместным.

— Несколько тысяч… несколько тысяч… — пробормотал Марк Аврелий себе под нос, поймав