Песец всегда прав - Инди Видум

— Признание, полученное под зельями, не может использоваться в суде. Более того, вы не имели права меня допрашивать ни под зельями, ни без них по причине моего несовершеннолетия. Это нарушение моих прав.

Я отключил запись и предложил:

— Давайте его ссадим с самолета.

— Это убийство, вы за это ответите. Мои родные этого просто так не оставят.

Николай опять принял высокомерный вид, как будто не он только что признавался в попытке нас убить.

— Интересующимся скажем, что он сам выпал в туалете, когда подготавливал взрыв. — продолжил я. — Что-то пошло не так — и Николай взорвался. Бомбу ему дефектную передали, пусть Живетьевы винят себя.

Конечно, придется пожертвовать полом туалета, но самолет потом я герметизирую и он больше никого не потеряет по дороге. Долетим.

— Интересное предложение, — согласился Шелагин-старший. — И я бы его поддержал, если бы не очень интересные вещи, которые Николай наговорил на камеру. Мы не сможем использовать эту запись, если займемся самосудом.

Скрепя сердце я с ним согласился, напомнив, что если причина изгнания из клана не будет озвучена, то покушения продолжатся, потому что Николай не оставит желания «вернуть свое княжество».

В аэропорту нас встречали родители Эрнеста Арсеньевича, и по их виду никто не сказал бы, что они рассчитывали встретить только внука, да и то не здесь, а там, куда был настроен телепортационный артефакт.

Отрекся от Николая Шелагин-старший еще в самолете. По причине отсутствия биологического родства и многочисленных попыток убить княжеское семейство — так и значилось в графе. Когда мы проходили мимо родителей Эрнеста Арсеньевича, Шелагины даже головы в их сторону не повернули, но Живетьевы их внимание привлекли сами.

— Павел Тимофеевич, куда вы? — засуетилась Живетьева. — Нам нужно осуществить переход мальчика из рода в род.

— От нас он выставлен, — холодно ответил князь. — Я не буду мешать вам принять его к себе.

Николай как раз спускался по трапу, повесив голову и ни на кого не глядя.

— Но позвольте, мы договаривались на другое! — возмутился Живетьев.

— Судя по тому, что ваш внук пытался нас убить переданной вами бомбой, вы с нами ни о чем договариваться не собирались.

— Мы? Что вы такое говорите? — возмутилась Живетьева. — Это оскорбление.

— У нас есть запись признания Николая, так что забирайте его и убирайтесь! — рявкнул князь. — И чтобы я не видел никого из вас!

— Идиот! — повернулся к внуку Живетьев. — Такой простой план — и тот умудрился испортить. Весь в мамашу пошел, она тоже была беспринципная дура.

Что там он говорил дальше, я не слышал, так как мы сели в подъехавшую машину. Одно точно — Живетьевы не бросили внука около самолета, хотя и высказали ему много чего.

— Надо же, — недовольно сказал князь. — Уже репортер «Дальградского Вестника» интересуется, за что так жестоко поступили с Николаем. Нужно будет ему отправить обе записи, с комментариями.

— Тогда не будет эффекта неожиданности у императора, — заметил я.

Последнее было очень важно. Кто знает, как он себя поведет, когда услышит признание Николая и поймет, что реликвия ему больше не подчиняется.

Глава 27

В особняк мы приехали раньше Беспаловой, поскольку наш самолет прилетел первым. Времени нам едва хватило для того, чтобы горничные, терпеливо дожидавшиеся нас перед Строительным туманом, ознакомились с домом и успели подготовить апартаменты для гостьи. Второй слой Строительного тумана, вокруг строения для охраны, я убрал, чтобы вид был с самого начала правильным. Реакция охраны была незабываемой: они вытаращились так, как будто все это было построено у них под носом, а они это дело наглым образом прошляпили. Причем таращились так, что, если у кого-то появилось бы желание сделать что-то незаметно — лучше времени бы не нашлось.

Я еле успел показать, что откуда брать и куда складывать, как сообщили о прибытии Беспаловой. Договаривались мы, что она пройдет внутрь одна, без сопровождающих лиц, за исключением личной горничной, поэтому, когда мы вышли, то княгиня уже покинула машину и стояла, кутаясь в шубку на холодном ветру. Шубку не мою, попроще — видно, Беспалова не считала таким уж важным посещение нашего дома. Стоящая за ней горничная придерживала три монструозных чемодана на колесиках и несколько дорожных сумок, из которых максимум одна принадлежала ей, а всё остальное — точно княгине. Поневоле закралось подозрение, не собралась ли Беспалова погостить у нас пару лет…

— Павел Тимофеевич, вы не торопитесь, — обвиняюще сказала она. — Надеюсь, нам не придется идти далеко.

— Бог с вами, Калерия Кирилловна, — ответил Шелагин. — Как только нам сообщили, мы сразу выдвинулись вам навстречу.

Он подал сигнал, и двое охранников освободили от вещей бедную горничную. Она лишь благодарно улыбнулась. Я добавил в допуск всю эту компанию, и мы прошли через Строительный туман.

— Ну знаете ли, Павел Тимофеевич, — возмутилась Беспалова. — Даже я понимаю, что это всего лишь иллюзия. А императорская служба будет проверять досконально, её вы тем паче не обманете.

— Дражайшая Калерия Кирилловна, с чего вы взяли, что мы собираемся кого-то обманывать?

— Хотите сказать, что все это настоящее? — с насмешкой спросила она. — Не поверю. Но сейчас мне все равно, иллюзия или нет, я хочу в тепло и уже жалею, что вызвалась прогуляться, а не потребовала машину. Проверять ваши иллюзии на прочность не буду.

— Как скажете, Калерия Кирилловна. Ваше право, — легко согласился Шелагин-старший.

Она бодро зацокала по дороге, потом остановилась, наклонилась, подхватив полы шубы, чтобы не испачкать, и потрогала дорожное полотно. Потом провела по нему рукой, чтобы удостовериться, что оно ровное и нигде не вспучивается. Оглянулась на нас с недоумением, подошла к краю дороги, протянула руку и сорвала веточку с кустарника.

— Калерия Кирилловна, попрошу не заниматься вандализмом, — недовольно сказал Шелагин-старший. — Если все будут таким образом проверять собственность Ильи на подлинность, ему в самом деле придется закрывать все иллюзиями.

— Не преувеличивайте, Павел Тимофеевич, — отмахнулась она. — Я не так уж повредила вашу растительность. Мне можно. Я ваш гарант.

Сломанную веточку она поднесла к носу и принюхалась, наверняка рассчитывая, что не уловит никакого запаха. Знала бы она, что моим самым первым заклинанием с модуля была как раз