Ветер перемен. Книга третья - Александр Заречный

было такого наплыва публики. Через совсем короткое время поток поредел и я, высунувшись чуть сильнее из-за колонны, обнаружил полностью заполненные сидячие места, хотя отдельные, припоздавшие зрители продолжали подходить, вертя шеями в поисках свободных скамеек.

Наконец, пастор повернувшись к нам, кивнул головой и тут же проделал это на другую сторону. Я слегка подтолкнул Ральфа:

- Показывай дорогу, командир!

Парни захихикали, а Ральф оглянувшись с улыбкой на меня плавно двинулся к нашим инструментам. Мы, вытянувшись в цепочку "поплыли" следом. Длинная ряса диктовала свои условия передвижения. Навстречу нам, из другой ниши, таким же лебединым шагом двинулся хор, ведомый Габриэль. Девчонки хора, одетые в белые, воздушные накидки смотрелись настоящими неземными созданиями. Я встретился глазами с Габи и закатил глаза, показывая, что сражён наповал. Она едва удержалась от смеха, плотно сжав губы. Хотя ранее мы не догадались прорепетировать совместный выход, но сейчас случайно получился полный синхрон: мы подошли к инструментам, а хор - выстроился на возвышении, заняв своё место. Свет в соборе почти полностью погас, только большая люстра, висящая над алтарём освещала хор и редкие свечи вдоль стен бросали колеблющиеся всполохи огня на лица прихожан.

Я оглядел всех ребят по очереди, призывая к готовности, остановился на Вольфганге и еле заметно кивнул ему. Сочный органный аккорд выплыл из тишины быстро заполняя огромный зал собора. Дождавшись, когда звук достиг максимума, я, выкрутив громкость почти до упора, взял первую ноту на Гибсоне. Тоскливый, плачущий звук гитары даже у меня вызвал мурашки по всему телу. Представляю ощущения людей, впервые слышавших такое!

Вступил хор.

Волшебная музыка заполнила всё пространство собора.

Я стоял вполоборота к хору и зрителям, сразу заметил, как люди, сидящие на скамьях, буквально замерли с остановившимися взглядами. Песню "Sempire d'Amor" - "Вечная любовь" мы использовали как вступление и сразу, без паузы начали "Ameno".

Мужская часть хора, под один орган и на их фоне - чистый голос Габриэль! И снова я обратил внимание, насколько такой образцовый вокал выигрывает против того, который имела вокалистка Эры! Неужели ни члены группы, ни продюссер не замечали неуместность этого гнусавого голоса?!

Длинное вступление Габи и хора под один орган закончилось и мы с Петером вступили совсем по роковому.

Честно говоря, даже я не ожидал того, как звучала песня! Репетиция была всего лишь репетицией, а тут сама обстановка, большое количество зрителей заворожённо слушающих что-то небывалое, давало дополнительный импульс для музыкантов и певцов.

Когда затих последний звук, в соборе на миг повисла абсолютная тишина. То ли люди просто не знали, пристойно ли аплодировать в церкви, то ли они были так поражены услышанным, что буквально секунд тридцать никто не шевельнулся. Я уже хотел подавать команду начинать следующую песню, когда шквал аплодисментов заполнил собор. Несколько человек в разных концах зала поднялись с мест и энергично аплодировали стоя. За ними поднялись и остальные. А я не знал, что делать нам - поклониться? В наших балахонах это не будет выглядеть комично? Я посмотрел на Ральфа глазами спрашивая, что делать. Он чуть заметно пожал плечами, сам впервые попал в такое положение. Краем глаза я заметил, что хор величаво слегка наклонил головы. Ага, значит и нам так можно! Я снова глянул на Ральфа, предлагая следовать моему примеру, повернулся лицом к залу и так же медленно согнул шею. А, всё равно, никто же меня не видит!

Следующей мы поставили песню Mother на английском. В ней много солировала Габриэль, я, в основном из-за этого и включил её в репертуар концерта. К тому же, там много было игры на гитаре для меня, но совсем в другой манере. Переключив Гибсон на акустическую гитару, я обыгрывал пение Габи как на настоящей испанской гитаре.

Мама, ты всегда рядом.

Ты подарила мне этот мир.

Моя любимая, я навсегда предана тебе.

Черный день пришёл,

Вокруг меня всё меньше любви.

Я стал искать глазами маму Габриэль и вскоре нашёл не только её с мужем, но и Тоби, сидевшего рядом с родителями не шелохнувшись. Глаза фрау Марты подозрительно блестели. Ну да, они же впервые слышат Габи на концерте! Наши с ней музицирования дома под фортепиано разве сравнишь, с тем, что происходило сейчас в соборе?

Наше представление превзошло все мои самые смелые ожидания!

И не только мои...

Таких аплодисментов, я не слышал за обе свои жизни! Акустика собора многократно усиливала любые звуки, а тут десятки людей, с просветлённым лицами, не жалели ладоней. Хористы, стоя под алтарём, несколько раз кланялись, сияя улыбками. Мы, чуть пониже и ближе к публике тоже несколько раз наклонили свои головы в капюшонах. Пастор Франц стоял в проходе воздев руки вверх, обводя счастливыми глазами такую многочисленную паству.

Чтобы остановить поток аплодисментов и за неимением занавеса мы организованно повторили тот же манёвр с уходом и спрятались за колоннами. Сюда же пришёл и хор. Все были страшно возбуждены и живо обсуждали успех выступления. Габи сразу же бросилась ко мне с горящими глазами и румянцем на обе щеки.

- Сашик, как отлично всё получилось! Я даже не ожидала! И все мои друзья из хора просто очень счастливы, что было столько прихожан и всем понравилось!

- Солнышко, а ты разве сомневалась? - глядя на раскрасневшуюся и чуть не приплясывающую от возбуждения Габриэль, улыбнулся я. - Прям обидно стало!

- Ой, спасибо тебе огромное, мой любимый! - и Габи, забывшись, повисла у меня на шее. А я, по привычке, приподнял её лицо и поцеловал.

- Ууу, клаааас! - услышал я за спиной голос Ральфа.

- Ой, Сашик, так нельзя! - отпрянула от меня Габриэль.

- Да уж, Берни это не понравится! - улыбаясь сказал Петер.

- Какому Берни? - я мгновенно ощутил укол ревности. Вот уж действительно, такие вещи минуют разум и сразу бьют по чувствам.

- Петер! - Ральф укоризненно посмотрел на барабанщика.

- А что я такого сказал? - невозмутимо ответил тот. - Сам посмотри!

Петер показал глазами куда -то на центральный проход. Я глянул в указанном направлении и наткнулся на напряжённый взгляд пастора Франца. Больше никто оттуда на нас не смотрел.

- Так какой Берни? - переспросил я. - Там только патер Франц стоит.