Наследник поневоле - Гоблин MeXXanik

Как я понял из разговора с нашей гостьей, любое вмешательство в естественный ход вещей накладывает отпечаток на того, кто вмешивается. И такой отпечаток лег на практикантку из нашей истории. Она должна была родить ребенка, но беременность проходила тяжело. И тогда практикантка обратилась к ведьме, благодаря которой загубила невинную жизнь. Та рассказал ей, что за забранную жизнь, практикантка должна заплатить жизнью кого-то из семьи. Такое вот проклятье. И тогда практикантка задумала хитрый план. У дознавателя был сын, который унаследовал темный некромантский дар. И практикантка решила принести в жертву его. Но она не учла того, что дар в мальчике уже проснулся раньше срока. Вернее, не дар, а особенность слышать призраков. Наверное, сработал стресс, который перенес мальчик после смерти матери. И когда практикантка ночью пробралась в комнату к мальчику, призраки, которые охраняли мальчика, напали на нее. Они не могли ее убить, но смогли напугать, пусть и ценой собственного существования. Они развоплотились, но и смертельно перепуганная практикантка сбежала из комнаты. И потеряла ребенка, которого носила под сердцем.

— Вот оно что, — холодно усмехнулся я. — Ну, хотя бы проклятье снялось.

— Нет, Павел Филиппович, это так не работает, — покачал головой Щукин. — Та практикантка тоже так думала. И поэтому, когда она второй раз забеременела, то особо не волновалась. Но судьбу не обманешь. А случайную смерть не выдашь за отданную сознательно. Проблемы были те же.

Он замолчал, глядя на меня:

— Поэтому практикантка сейчас живет в монастыре? — уточнил я, и Щукин кивнул:

— И думает, как бы избавиться от вас, Павел Филиппович. Или вы правда думаете, что вы такая крупная фигура, которая попала в поле зрения социалистов? Социалисты — это миф, мастер Чехов. Марионетки, которые были в руках крупных промышленников. Правда, марионетки идейные. После того как промышленников, которые их спонсировали, зачистили, движение развалилось само собой. Идейная борьба требует больших средств, а сейчас не начало века, когда можно грабить банки и организации, добывая деньги ради революции. Жила и Северок, которых наняла та… да ладно, Павел Филиппович, вы уже догадались, кто стоит за этой молодой практиканткой из истории. Так что давайте называть героев своими именами. Так вот: Жила и Северок, которые стояли за покушениями, действовали отнюдь не в интересах революции. А ради корыстной наживы. А Маргарита помогла им бежать в Мезоамерику.

— Почему не убила?

— Потому что понимала, что некромант рано или поздно найдет трупы или призраков. И сможет с ними поговорить. А оставлять таких людей в Империи… глупо. А вот как сложилась их судьба за океаном, мне неведомо. Скорее всего, они утонули во время пересечения океана. А может быть умерли уже на чужой земле. Но Маргарита избавилась от них совершенно точно. В уме вашей мачехе не откажешь.

— Но вы сказали у вас есть свидетель?

Я кивнул в сторону призрака женщины.

— Все верно. Это та самая ведьма, которая сжила со свету вашу мать. Маргарита убила ее после того, как узнала о проклятье. Тогда она еще не ведала, как раскроется ваш дар.

— Интересная сказка, — произнес я и обратился к призраку:

— Как тебя зовут?

— Прасковья, — проскрежетала та.

— Маргарита правда обращалась к тебе, чтобы убить княжну Чехову?

— Не убить, а устроить отворот, — ответила призрак. — Но вышло так, что княгиня сильно любила мужа. Приворот пришлось делать несколько раз, каждый раз прибегая к более серьезным методам. И получилось так, что княгиня не выдержала манипуляций, начала чахнуть, появились признаки одержимости. И она скончалась.

В словах призрака я слышал скорбь и раскаяние. Она понимала, кто перед ней стоит. Даже не чувствуя силы, которую заблокировали блокираторы, которые Щукин где-то украл. Она ощущала дар Мары.

— Ты ни в чем не виновата, — произнес я, крепко сжимая кулаки. — Ты всего лишь исполнительница. Настоящее зло прячется на святой земле.

— Не прячется, — поправил меня Щукин. — Пытается выжить. Расклад такой, что-либо умрете вы, либо она и ее ребенок.

— Не буду лить слезы по женщине, которая убила мою мать, — холодно ответил я и снова обратился к призраку. — Тебя убила Маргарита?

— Она отравила меня каким-то ядом. Давно.

— Чтобы ты ничего не рассказала про то, что Маргарита виновна в смерти моей матери?

— Да.

Я открыл было рот, чтобы задать новый вопрос, но в этот момент заметил, что стоявший в центре комнаты бывший жандарм вдруг исчез из поля зрения. Но развернуться я не успел. Сзади на шею упала петля, которая начала затягиваться, лишая меня воздуха. Я захрипел, пытаясь освободиться, но тщетно. Щукин держал крепко.

— Нападать… со спины, — просипел я. — Подло, мастер.

— Зато действенно, — прорычал Щукин мне в ухо.

Я впился ладонью в шнур гарроты, пытаясь оттянуть ее. А удавка сжималась на шее.

— Когда… я… обращусь…

— Я попросту съем тебя, — перебил меня Щукин. — А потом и всю твою семейку. Кроме Маргариты, которая скажет мне «спасибо»

Сознание начало угасать. Зрение сходилось в точку. Перед глазами прыгали круги. А боль в горле начала почему-то затихать.

Как же не хватает призраков, — отчего-то мелькнула в голове мысль, и в этот момент я вспомнил Козырева.

— Мастер Щукин, ты обещал отпустить меня, — послышался голос мертвой ведьмы, которая, видимо, прочитала мои мысли.

Я быстро сунул руку в карман, нащупав осколок зеркала, крепко сжал его в ладони, чувствуя, как стекло режет руку. Но в этот момент я был этому рад.

— Потом, — послышался голос жандарма. — Пока ты мне…

Я резко вынул руку и ударил сбоку, где должен был быть противник. А затем вдавил осколок и повернул ладонь, разрывая ткани и обламывая стекло. И ударил повторно.

Послышался вопль, и хватка резко ослабла. И я рухнул на грязный пол, жадно хватая ртом воздух. С трудом поднялся на ноги, сжимая в ладони осколок стекла. Щукин лежал в шаге от меня. Гаррота валялась рядом. А на левой штанине быстро набиралось темное пятно. На пол капало красное, образовывая лужу.

Я шагнул к противнику и с трудом прохрипел:

— Видимо, вскрыта артерия. Я бы вызвал вам скорую, мастер бывший жандарм, но увы, здесь не ловит связь.

Слова давались тяжело, словно в горле было полно битого стекла. Приходилось буквально выплевывать каждое слово.

Щукин попытался встать, но тут же рухнул обратно. Я же шагнул к нему, глядя в угасающие глаза противника. Он попытался было что-то сказать, но изо рта послышалось хрип и бульканье. Я же просто смотрел, как лужа на полу растекается все больше.

Через минуту, глаза бывшего жандарма затянула стеклянная поволока. А рядом с ним возник призрак. Он взглянул на