Вперед в прошлое 13 - Денис Ратманов

Дома не оказалось ни Бори, ни Наташи. Улыбаясь своим мыслям, я набрал маму.

Трубку снял отчим, сразу ответив на вопрос, помирились ли они.

— Привет, как вы там? — спросил я.

— Да нормально, — ответил отчим и выпалил: — Я те ща такое расскажу — обалдеешь. Помнишь мента этого, Пацюка? Суд еще все переносили и переносили… Так вот подох он! Говорят, в камере удавился несколько дней назад. А мне тока сказали! Все, не будет теперь суда!

Меня словно окатили холодной водой. И думать забыл о втором гнилушке из списка, на которого не распространилась моя благосклонность. Второй труп. Что и требовалось доказать.

Глава 27

Добро пожаловать!

В школу мы ехали в полупустом автобусе: я, Боря, Наташка и Каюк, нагруженный продуктами, как ишак — оккупировав на галерке сиденья, повернутые друг к другу. Наташка вчера допоздна пропадала в театре, а после до двух ночи готовилась к урокам и потому зевала и терла красные глаза. Боря ерзал и все напоминал:

— Ты это, позвони тому чуваку насчет постеров. А то кончаются. Не забудешь?

Я молча достал ежедневник и внес это в распорядок дня, точнее вечера, показал брату.

— Теперь точно не забуду.

— Ты на тренировку сегодня придешь? — спросил Каюк, глядя в мои записи, почесал в затылке и вздохнул: — Похоже, что опять нет.

— Очень постараюсь, — сказал я.

— Тебя не хватает, — продолжил Боря. — Я сам не все время хожу, но без тебя… как бы сказать… тупая бессмысленная суета. Как будто сердца нет у нашего клуба.

Задумавшись, я глянул на проплывающие за окном автобуса виноградники и поймал себя на мысли, что реальность здесь пошла совсем другим путем, как будто я перевел стрелки, и состав понесся в неизвестность. Этих картинок не было в той реальности. Точнее были, но — вне моего восприятия. Не должен был я сейчас ехать тут в автобусе. Я жил себе в своей раковине, с Зямой и Синцовым воевал, Баранову боялся. В этой реальности они все сидят в моем поезде, а я — машинист. И вот теперь, когда все у нас получилось, я отстранился и, выходит, вырвал хребет у нашей организации?

Память взрослого подсказала: реальность такова, что движение возможно либо вверх, либо вниз. Это касается всего: травинки, человека, бизнеса, государства. Движение вверх противоестественно, потому требует сил, и тут в топку идут честолюбие, жажда, голод, злость, то есть желание. Как только остановился — сила тяготения тянет вниз. Можно, конечно, покатиться по инерции. Но бессмысленность сего действа рано или поздно либо толкнет вверх, либо потянет вниз.

Мой клуб «Воля и разум» начал стагнировать, а значит, если не вывести его на новый уровень, все скоро развалится. А ведь какие планы были! Можно ведь было целое молодежное движение создать со своей идеологией — в противовес идеологии «отбери, обмани, продай ближнего».

Кто виноват? Я виноват, моя извечная жажда странствий и тяга к экспериментам. Потому я и подыхал на службе, но смог бы быть неплохим кризис-менеджером, наверное. Начал что-то интересное, разобрался, как оно работает, — потерял интерес, думая, что кораблик поплывет дальше без меня. Увы, некоторые суда могут управляться только мной.

Но где взять этот консолидирующий фактор? Ничто так не объединяет, как общая угроза извне.

Нет больше угрозы: локальные враги в виде Райко и Барановой перешли на сторону света, заводские повержены. Ну не инициировать же аналогичный замес только ради того, чтобы наши держались вместе? С той стороны ведь такие же ребята с такой же правдой.

Вильнув хвостом, «Икарус» с гармошкой повернул в Николаевку. Подумав немного, я сказал:

— У меня всего две руки и две ноги. Мне как-то надо быть на стройке — нам ведь хочется собственный дом, правда? И кондитеркой надо заниматься — интересное ведь дело, прибыльное, да? Увы, все по щелчку пальцев не появится. Плюс всякие мелочи типа поездок по городам с мукой, баннеры, товар для вас, больница, о рекламе которой надо договориться в ближайшие дни. Это все деньги, деньги — возможности. Если брошу что-то, оно развалится или пойдет через одно место, надо подождать, пока все стабилизируется, тогда и…

Я сам понимал, что сперва подожду день, потом два, три, неделю, а важные дела будут сыпаться и сыпаться. И вообще, я веду себя как весь из себя деловой родитель, который ночует на работе, а воспитание детей переложил на нянечек.

— Спасибо, Боря, — сказал я, лихорадочно думая над тем самым консолидирующим фактором для моей команды. — Сегодня на тренировке я буду хоть тушкой, хоть чучелом.

Автобус распахнул дверцы на остановке в Верхней Николаевке, Каюк потащил сумки, чтобы передать их Веронике, я помог ему — хотелось посмотреть на нее и по внешнему виду определить, спала ли она ночью.

Знакомое лицо мелькнуло за стеклом, Вероника подошла к дверцам, помогла спуститься старушке с палочкой и забрала сумки. Вроде бы выглядит свежей, а значит, прислушалась к совету себя беречь.

Едва не сбив Юрку, в автобус ломанулись школьники, заметались по салону стаей голодных волков в поисках незанятых мест, примостили пятые точки. Только сейчас до меня дошло, что напоминает дикое желание школьника, который и так задницу отсидел, во что бы то ни стало занять место в транспорте: это как игра, когда толпа носится вокруг стульев и занимает их по хлопку. Кому места не хватило, тот проиграл.

— Кислый лошара! Лошара! — дразнила толпа семиклассников пухлого парнишку, оставшегося стоять.

Недолго думая, он стянул тощего приятеля с сиденья и уронил на пол, сказал без злости, занимая его место:

— Ну и кто лошара?

К нам протиснулась сперва Лика Лялина, а потом вся наша шайка-лейка: Димоны, Памфилов, Мановар, Рамиль. Радостно скалясь, парни принялись жать мне руку, я скосил глаза на Анечку Ниженко, жертву педофила. Анечка ни с кем не здоровалась, делала вид, что нас не видит. Интересно, почему? Не может нам простить, что мы освистали и прогнали ее жениха, или я преувеличиваю, и она всегда была такой нелюдимой? Скорее второе, просто в той, параллельной, жизни, мне было плевать, что со мной не здоровается скромная девочка. Затрещины не раздают — и на том спасибо.

Лика попыталась оттеснить парней и что-то мне сказать, но перекрыть их тестостероновую мощь и обратить на себя внимание ей было сложно, и она отступила.

Все школьники вышли на одной остановке. Если смотреть со стороны, казалось, что автобус — эдакая рыбина, которая выметала икру и дальше