Ковчег. Вырваться из клетки - Хайдарали Мирзоевич Усманов

Кладбище… На рубеже этой Звёздной системы… Фактически полноценный… Мёртвый Порог… Перед ними раскинулась зловещая равнина, если так можно сказать про трёхмерное расположение в пространстве, из самых разных кораблей… Настоящая могильная гряда разбитых кораблей, что тянулась так далеко, насколько позволяли сенсоры. Обломки, плавно парящие в вакууме, формировали хаотический рой погибшей армады, будто небо когда-то взорвалось, выблевывая свою мёртвую плоть наружу. И можно было бы подумать, что это место стало гибельным для огромного флота? Однако сигнатуры обломков указывали на то, что все эти корабли были разного происхождения. Некоторые носили знакомые очертания, вроде своеобразных бочонков, или заострённых кирпичей. Возможно, это были суда торговцев, частных флотилий… А, возможно, пиратов или исследователей. Другие же были неузнаваемы – чуждые, агрессивно геометричные, как будто сами были оружием.

И везде можно было заметить следы гибели. Только разные. Ближе к центру системы, где пространство начинало “стонать”, и где всё пылало от аномалий, обломки были изувечены по-особенному. Некоторые корабли были банально “разорваны” пополам. Причём сделано это было с такой силой, что части их двигательных отсеков вывернуло, будто кто-то просто схватил корпус руками и растянул, пока он не лопнул. Корма одного гигантского линкора, а по-другому назвать этот корабль, чей корпус ощетинился десятками артиллерийских башен, завернулась внутрь. И её металл был свернут, как фольга, втянутая в воронку чёрной дыры. Очевидно, гравитационные волны разрывали даже сверхпрочные бронелисты… Однако. по корпусам других кораблей дроны регистрировали прожоги от плазменного оружия, тонкие, но глубокие, словно раскалённые иглы прошивали обшивку насквозь, выжигая внутренние палубы. Некоторые обломки были усеяны вмятинами от массированных кинетических ударов – как от роя снарядов или рельсотронов. Вздутия… Разломы… Осколочные карманы, в которых застыло содержимое – обугленные останки пассажиров… Тут было больное разнообразие погибших. Это было не просто поле битвы. Это был узел страха и отчаяния, где словно в последней битве сошлись флотилии из множества культур. Здесь были суда с биоорганическими оболочками, чья плоть теперь плавала ссохшейся кожей в пустоте, источая остатки сигналов неизвестного генетического происхождения… Корабли, покрытые слоистыми керамическими бронепластинами, из которых вываливались матрицы данных, хранящие последние тактические команды… Машины, сделанные из прозрачных сплавов, погнутые, как хрусталь, рассыпавшиеся в бесконечные осколки, отражающие искривлённый свет ближайшей аномалии…

На одном из кораблей дрон засёк надпись на каком-то неведомом языке, напоминающем красивую, похожую на необычный узор вязь. Это мог быть кто угодно. Даже какая-нибудь торговая экспедиция, которая, по идее, должна была проходить эту систему десятки лет назад. Но от этого, довольно “пузатого” корабля, у которого явно были очень большие трюмы, остался только голый скелет – оплавленные балки и скелетные дюзы. Он словно вошёл в пространство, где умерла сама причинность. И теперь в этом месте было вечное молчание. И всё ещё опасность. Но самое жуткое – тишина. Никаких сигналов бедствия. Ни одного маяка. Всё выключено или сломано. Многие обломки светились резонансами искажений – как будто сами стали частью нарушения структуры реальности. Некоторые двигались вопреки инерции. Другие – вращались в точках, где не было гравитации. Судя по всему, это изувеченное какими-то древними силами пространство не отпускало мёртвых.

В некоторых местах, в тени самых крупных обломков, дроны фиксировали всплески остаточных энергий, будто чьи-то забытые защитные системы всё ещё ждали команду сразиться. Несколько капсул, по виду – спасательные, дрейфовали, но внутри были только засушенные тени, как будто жизнь в них выпарили одномоментно. Серг, глядя на поступающие от дронов данные, лишь сжал пальцы в кулаки.

“Если такие кладбища – только порог… что же тогда внутри этой системы?..”

В безмолвной чёрной тьме кладбища, среди исковерканных обломков этого странного и слишком разномастного, но всё же мёртвого флота, исследовательские дроны, обёрнутые в псевдооптический туман и поглощённые тенями собственного молчания, приступили к первой фазе – изучению погибших кораблей, находящихся в пределах досягаемости. Так и произошёл их первый контакт за десятки тысяч лет. И то… С останками… Они не приближались к таким кораблям напрямую. Сначала – сканирование. Лазерные спектрометры, магнитные томографы, акустические резонаторы. Всё – бесшумно. И даже при этом мрачный ответ сквозил в пустоте: некоторые из кораблей, несмотря на чудовищные повреждения, всё ещё "живы" в какой-то извращённой форме. Из глубин трёх рухнувших фрегатов вырвались автоматические защитные системы – древние дроны, покрытые трещинами и пылью веков, но всё ещё программно живые. Они атаковали без предупреждения, видимо среагировав на волну сканирующего излучения, появившегося буквально ниоткуда, выпуская залпы из разряженных импульсных пушек и ионизированных игл. Однако дроны Ткачей были слишком быстры, слишком невидимы. Они отступили, сделали петлю, вышли с тыла и выключили цели через вирусный импульс, излучённый на микроуровне. Защитные дроны дрогнули, ослепли, и, наконец-то затихли.

Затем, один из дронов-исследователей добрался до разорванного крейсера, который когда-то был грозным зверем космоса. Теперь его внутренности были вывернуты наружу, словно рваная плоть. Обшивка обуглена и покрыта стальными занозами. Сквозь ближайшую пробоину дрон скользнул внутрь, освещая узкими инфракрасными лучами коридоры, заполненные замёрзшими туманами – смесь остывшей крови, топлива и термической смазки. В стенах зияли сквозные проломы, в которых видно лишь холодную пустоту. В одном из отсеков, он обнаружил обломки мостика. Практически все панели были разбиты. Местами – даже оплавлены. И, то тут, то там, плавали тела членов экипажа.

Эти чужие мертвецы обладали гуманоидным строением тела, но это точно были не люди. Ростом они были выше человека, от двух с половиной до трёх метров. Массивные кости, напоминающие одновременно и структуру рептилий, и нечто ксеноморфное. Лица вытянуты, с обрубленными хрящевыми гребнями вместо ртов. Глаза – тёмные, как зеркала. Кожа, или скорее панцирная органика, растрескалась, но были видны явные следы сращения с кибернетикой. Это были техносимбионты. Один из них был прижат к стене упавшей балкой, но его глаза всё ещё медленно светились. Как будто мёртвое тело всё ещё ждало приказа. Или отказа от последнего. Дрон зафиксировал низкочастотный сигнал – не мозговая активность, а программный эхо-отклик вживлённого вычислителя, который мог быть своеобразным аналогом ИИ.

Немного погодя, именно на территории разгромленного мостика, дрон-исследователь нашёл несколько обугленных блоков памяти. Один – в разрушенной панели командного интерфейса. Другой – внутри шлема погибшего командира. Этот весьма громоздкий шлем был практически вплавлен в череп, а извлечение потребовало точного воздействия на квантовые цепи. Маленькие манипуляторы с наноскальпелями разрезали остатки плоти, извлекая кристаллы с информацией.

Хранилища были