"Фантастика 2025-163". Компиляция. Книги 1-21 - И. А. Намор

Затем волшебник встал в центре круга, распростер над собой руки со сжатым в правой посохом, что-то прошептал, и вокруг нас с врагом раскинулся туманный купол меньшего диаметра, чем расстояние до зрителей. А так хотелось «в пылу» сражения нечаянно запустить ножом в Джастина, от которого ждал неприятностей в будущем. Про главу рода не думал. Успел уяснить, что магия здесь использовалась повсеместно, и чем ты богаче и круче, тем больше на тебе волшебных цацек, от дарящих бодрость и защищающих от стрел до швыряющих в обидчика молнии или огненные шары. И вероятно поэтому не стали преследовать труса гоблы, понимали — с их арсеналом такого не достать… Хотя… Нет, надуманно.

Мы по приказу лэрга, находящегося за ставшей сейчас практически прозрачной, чуть мерцающей сферой, сблизились до трех метров. Я посмотрел чуть испуганно на противника, затем наметил взглядом грудь отморозка, переводя с нее и на топор взор несколько раз, взвесил в руке топорик, потом, будто неосознанно, начал наносить колющий удар кинжалом. Аскольд широко расставил толстые ноги, сжал обеими руками секиру, злорадно ухмыльнулся. Он меня прочитал и понял, как буду действовать. Радовался опытный боец.

— Что, мрок, страшно? Бойся! Надо было не выходить! И не трепать своим поганым языком мое имя! А лучше всего остаться у гоблов! Сдохнуть без всяких проблем! Как и требовалось от тебя! — тихо-тихо, чтобы слова не долетели до толпы, заговорил тот. Теша свое чувство превосходства, наслаждаясь уже моментом предстоящей легкой победой.

Я вновь затравленно посмотрел на тварь. Нет, все делал правильно. Это не воин, это придурок и садист. Он чувствовал собственное превосходство. Для меня самое главное, чтобы тот после отмашки Турина не зашел с коронной особенности для Медведей — стремительного высокого прыжка с места метра на два-три, а когда и на пять-шесть, с нанесением сверху чудовищного по мощи удара, который и крепостные щиты разваливал на раз. Все происходило на дичайших скоростях, когда силуэты воинов рода размывались. И такой особенностью обладал практически каждый из косолапых, умение передавалось от отца к сыну и так далее. А мне в таком случае — точно хана.

— Бой до смерти! Начали! — проорал лэрг.

И тут же я метнул оружие, одновременно прыгая вперед, стелясь почти по земле в длинном кувырке, преодолевая расстояние между нами. Легко вписавшись в промежуток между широко расставленными тумбами-ногами оппонента. И оказываясь у того за спиной, резко разворачиваясь на сто восемьдесят градусов, осознавал — лишнее.

Если бы я знал, что он настолько уверовал в собственные выводы, силу, ловкость, а также боевые качества, то даже не стал бы проделывать этот финт.

Враг, ловко и почти небрежно отбив легкий топорик, даже не думал, что одновременно с томагавком, я швырну в него левой рукой и «последний» «нормальный» клинок — кинжал. Поэтому не понял и не уловил, как в солнечное сплетение вошло несколько десятков сантиметров остро заточенной стали. И только прямая гарда не позволила проникнуть лезвию дальше. И какая-то дебильная мысль уже в моей голове, неужели боги помогли? Ее выкинул тут же. Какое дерьмо лезло!

Если бы я не сделал все для демонстрации всеми доступными средствами и пантомимами свои «будущие» действия, свой испуг, то вряд ли вышло что-то нормальное. Как и выводил из себя придурка, чтобы тот пожелал не просто меня убить быстро и сразу, а заставить испытать перед смертью все грани боли. А будь враг хладнокровней, несмотря на алкоголь в крови, все могло завершиться его успехом, ведь мне досталось слабое, нетренированное тело. Жалкое подобие… В своем родном, а еще в доспехе «Сумеречных», я бы вырезал здесь каждого носителя члена, несмотря на все их магические прибамбасы, и не запыхался.

Не говори «гоп»!

Картину фиаско врага заметил краем глаза, но решил не отходить от первоначального плана. Да и зрелищнее должно было получиться, и дело не в садистских наклонностях, с которыми к нам путь был заказан, а в голом прагматизме и рационализме. Нужно поставить кровавую, безрадостную и болезненную точку, чтобы каждый присутствующий примерил одежонку бретера на себя. И выкинул из головы желание испытать удачу.

Удар коленом под незащищенное колено же практически всегда, особенно, когда этого не ждал противник, приводил к одному результату — его падению. Здесь и того проще. Нанося изо всех сил такой, я успел схватить за шевелюру пьянь левой рукой и оттянуть голову, и воткнул засапожник в шею ниже челюсти, рванул его с нажимом и силой вправо, сразу чувствуя окатывающие руку теплые потоки крови.

А потом, разжал пальцы, отступил на шаг назад. Враг рухнул лицом на брусчатку площади, выбивая из нее пыль. Красная лужа, подхватывала мелкий мусор, быстро растекалась вокруг.

И неожиданно черная тень, будто выстрелила из родового кольца, объяла темным пламенем бьющееся в конвульсиях тело, не прошло и пары секунд, как все исчезло, включая труп. Напомнило мне это выстрел из тяжелого аннигилятора ксеносов. И эффект почти такой же.

От «искателя правды» не осталось даже пепла, ни капли крови, ни лужи, ни-че-го, лишь одежда, обувь и оружие.

Это что сейчас было?

И как же меня достала эта сучья непонятная магия и дикие ублюдки вокруг…

Глава 7

— Раздери всех мрок!

— Пожиратель Душ…

— Не может быть!

— Я о них только в легендах слышал!

— Не только! Вот я видел…

— Бедолага Аскольд!

— Да… Вот так живешь-живешь…

— И даже посмертия не удостоился!

— Значит, много сделал зла…

— Туда и дорога!

— Тише ты…

И множество выкриков подобного толка затопили пространство, заполнили его, ворвались в уши, едва только спал купол. Мозг пытался вычленять важное среди разноголосицы, однако оно определялось пока лишь по наитию. И были непонятны высказывания про «Пожирателя Душ». Точнее, про что шла речь — про странную тень, поселившуюся в моем кольце, или про меня, как ее воплощение. Последнее грозило абсолютными неприятностями.

Лица черноягодцев частью напуганные, некоторые преисполненные какого-то трагизма напополам с торжественностью, третьи злые, ожесточенные, во всей толпе не имелось только равнодушных. Даже с эльфов слетела их невероятная невозмутимость — стали переговариваться между собой, активно жестикулировать. Шестеро орков вместе с Рудром Кровавым встали на одно колено и что-то горячо бормотали на своем языке. Гоблин смотрел на происходящее с научным интересом, как на жизнь бактерий под микроскопом. Маг выглядел слегка удивленным, а вот лэрг окончательно преисполнился некой дополнительной уверенностью, плюсующийся к собственной — безграничной, взгляд же загорелся фанатичным огнем. И смотрелся Турин отнюдь не убитым