И пришел Лесник! 17 (S-T-I-K-S) - Василий Лазарев

Вика не сдержалась и парочку расплющило о подоконник. Комсомолец пропал из виду, а девушка так и осталась лежать перед раскрытым окном в высунутом языком.

— Вишь как оно бывает, ничто не предвещало конца, — хохотнул Сиплый.

— Смотри! Они строятся! — пробурчал папаша Кац и приподнял голову из-за куста. — Сейчас тронутся!

Тем временем нарядные граждане начали на самом деле выстраиваться в одну колонну. Девушки и женщины все поголовно в красных косынках, завязанных узлом на затылке и белых блузах. У некоторых были приколоты большие круглые значки к груди. Чей там лик я не разобрал даже в бинокль. У всех юбки ниже колен, правильно, они же на праздник Первомая идут, а не подиум. Мужчины преимущественно в кепках или лёгких фетровых шляпах. У одного на плече висела гармонь. Из кармана брюк у него выглядывало горло бутылки с пробкой-бескозыркой. Все мужики тоже щеголяли в нарядных белых рубашках или костюмах. Почти у всех имелись красные флажки. Некоторые держали тяжёлые кумачовые знамёна с золотыми аксельбантами. На всю ширину колонны растягивали транспаранты, в руках несли плакаты общественных деятелей. Я сперва подумал то же, что это первомайская демонстрация, но потом засомневался, разглядев плакатики.

Меня привели в замешательство сами надписи. Вот например «Слава Коммунистической Партии Рузвельта-Трумэна!» или «Союз североамериканских индейцев приветствует метких ковбоев Калифорнии». Ещё двое несли плакат с совсем уж неприличным лозунгом «Сдал скальп, получи талон на водку!». Я, конечно, не силён в истории, но, по-моему, такого в моём прошлом не было. А уж призыв «Добьём Мадагаскарских людоедов в их логове!» вообще окончательно вышиб меня из седла.

— Что за бред? — папаша Кац крутил окуляры бинокля и не верил своим словам. — «Коммунистическая партия Гренландии приветствует вьетнамских покорителей космоса». — Прочёл Изя. — Да эти поцы только селёдку умеют жарить. А как же Гагарин?

— А как тебе это? — Валькирия направила бинокль правее. — «Пятилетку за три дня! Иосиф Ильич Хрущёв».

— Это уже наши, чувствуется напор. Но мне это больше напоминает какой-то слёт дегенератов, — прошептал Изя Кац. — Что происходит?

— Бета-6 совсем слетел с катушек, — сказал я. — Откуда он их надёргал с этими безумными лозунгами.

— Хрен с ними, пусть идут. Их там Фельдшер поджидает, нам нужно найти проход в туннели, начальник, — напомнил Сиплый.

— Сейчас они тронутся, — пообещал папаша Кац не отрываясь от бинокля.

— Они уже тронулись, разве не видно, — заметила Валькирия.

— Во, пошли, пошли. Что они такое поют? Что-то знакомое, — папаша Кац приложил ладонь к уху. — Не разберу.

— Это Интернационал, Изя, — я такое уже слышал неоднократно. — Взвейся, развейся.

— То-то я слышу знакомые слова. Вставай, проклятьем заклеймённый… Хорошо, что мы здесь, — прошептал в ужасе папаша Кац.

— В Пекле? — удивилась Вика.

— В Пекле спокойнее, деточка, чем там, где это распевали, — нравоучительно проскрипел знахарь. — Нет, они точно чокнутые. Я даже предвкушаю как их обработает Фельдшер. Пусть им покрепче всыпит.

— Нужны они ему… — махнула рукой Лиана.

— А тролли откуда? Вылитые же!

— Тролли чёрные, а эти белые… Ах, бля! Это ещё что? — папаша Кац навёл бинокль по маршруту следования колонны.

Вдалеке, в конце улицы замаячило большое чёрное облако. Демонстранты весело и дружно под Интернационал двинулись навстречу облаку. Даже отсюда мы слышали их весёлый задорный смех. Я мог понять далеко не все слова, как пояснил папаша Кац, они болтали в основном почему-то на эсперанто. С чего вдруг тогда плакаты были написаны на русском языке? Всё происходящее казалось мне сном шизофреника, уснувшего под утро. Размахивая флажками, колонна мощно распевала «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…». Что они планировали сделать затем осталось для нас загадкой, так как их накрыло облако прекратив тем самым мучения. Облако щедро осыпало их пеплом или ещё какой-то гадостью, и демонстранты из белых и пушистых в один миг превратились в колонну могильщиков, одетых в чёрное. Флажки, знамёна, плакаты с ликами ответственных товарищей почернели. Бравурная песня мигом затихла и колонну охватило мрачное уныние. Люди начали обращаться в заражённых. Атрибутика планетарного коммунизма оказалась в пыли попираемая ногами заражённых. Сгорбленные фигуры упали на четыре кости превращаясь в троллей.

— Совершенно иной механизм, — констатировал папаша Кац. — Что-то новенькое.

— Почему? Всё тоже. Споры, грибок, здравствуй Улей! Просто чёрный и концентрированный, — не согласилась с ним Лиана. — Быстренько и без лишних раздумий.

— Хотя да, — задумчиво почесал подбородок папаша Кац. — А как пели, как пели. У меня даже слеза прокатилась. Вспомнил себя в бытность пионером.

— Изя, не тупи. Песня о ротации одних на других, о замещении одного строя на другой. Бесконечная история, — фыркнула Лиана. — История людей ничему не учит. Нравится им, пусть разрушают и создают. Мне интересно другое. Это всё будущие тролли?

— Похоже на то, — Вика внимательно разглядывала их в бинокль. — Они начали трансформироваться, но всё идёт по-другому. Это не медляки, они сразу перескочили несколько стадий. Я вижу у них заострились уши и на мордах появились характерные черты.

— А это что значит? — спросил Сиплый.

— Значит, что нам пора валить отсюда. Пекло мало исследовано, вдруг они сейчас окончательно в троллей обратятся? Они же нас на ленточки разберут. — обеспокоенно высказалась Валькирия.

— Пока что они только ползают в пыли пробуя своих недавних товарищей на зуб. На как-то без энтузиазма. Мне кажется, они чего-то ждут, — сообщила Вика. — Или кого-то.

— Тем более, пока они заняты идём к выходу, — я поднялся и побежал к поваленной секции ограды. Мы быстро миновали заброшенный парк и вскоре входили в подъезд дома, из которого недавно вылезли. Основная масса заражённых копошилась на дороге метрах в ста впереди и на нас внимание не обратила. Мы не мешкая прошли под лестницу и спустились в подвал. Где-то здесь мы вылезли из туннеля ведущего к пристани. Сейчас же перед нами был ровный бетонный пол и не намёка на проход. Я остановился в замешательстве, хотя обычно это называлось по-другому.

— Что за ерунда? — Лиана остановилась как вкопанная и несколько раз провела лучом фонаря по углам. Нигде,