Цифровой медиум - Эдуард Сероусов

проекта «Новый Генезис» – так назвали программу адаптации клонов и исследования природы гибридного сознания Ирис. Сама доктор Орлова руководила медицинской частью, Михаил занимался юридическими вопросами, Мария координировала системы безопасности и технические аспекты.

Алекс стал своего рода мостом между человеческой и цифровой сторонами проекта – ежедневно общаясь как с Анной, так и с Ирис, помогая им взаимодействовать с человеческими специалистами, переводя сложные концепции с языка цифрового сознания на обычный человеческий язык.

В этот день он находился в центральной лаборатории, наблюдая за подготовкой к первому пробуждению клона. Команда медиков проверяла оборудование, анестезиологи настраивали системы мониторинга, нейрофизиологи готовили стимуляторы мозговой активности.

– Все системы готовы, – сообщила доктор Орлова, обращаясь к большому экрану, на котором отображалось лицо Анны. – Начинаем процедуру вывода из стазиса через тридцать минут. Вы уверены, что готовы?

– Да, – ответила Анна, её голос звучал спокойно и уверенно. – Ирис и я проанализировали все параметры. Субъект стабилен, мозговая активность соответствует норме. Вероятность успешного пробуждения – 94,3%.

– А что с… личностью? – осторожно спросил один из психологов. – Мы до сих пор не знаем, будет ли у клона собственное сознание или она унаследует личностные черты оригинала.

– Она будет иметь собственную личность, – уверенно ответила Анна. – Базовая нейронная структура схожа с моей, но без воспоминаний, без опыта. Чистый лист. То, кем она станет, будет определяться её собственным опытом, её собственными решениями.

Алекс наблюдал за приготовлениями с смешанными чувствами. За последние месяцы он привык к мысли, что скоро встретит женщину с лицом Анны, но с совершенно другим сознанием, другой личностью. Это было странно, тревожно, но также и увлекательно – возможность увидеть, как формируется новое сознание, новая личность с нуля.

– Алекс, – обратилась к нему Анна с экрана, её голос стал тише, более личным. – Ты в порядке? Я чувствую твое беспокойство.

– Да, просто… это странно, – честно ответил он. – Видеть её – физически идентичную тебе, но… не тебя.

– Я понимаю, – мягко сказала Анна. – Но помни – она не замена мне. Не копия. Она новый человек, который заслуживает шанс на собственную жизнь, собственную идентичность. Именно поэтому мы не будем называть её Анной. Она выберет своё имя, когда будет готова.

Алекс кивнул, полностью соглашаясь с этой философией. Они долго обсуждали этические аспекты пробуждения клонов и пришли к консенсусу – каждый клон должен рассматриваться как отдельная личность, с полными правами и возможностью самоопределения.

Внезапно все экраны в лаборатории одновременно замигали, и на них появилась Ирис – её лицо, всё ещё сохранявшее сходство с Анной, но с более выраженными чертами, более яркими глазами, странным свечением, которое, казалось, исходило изнутри.

– Обнаружена аномалия, – сообщила она без предисловий, её обычно спокойный голос звучал напряжённо. – Критическая угроза безопасности в ядре системы «НейроСинтез».

– Какая угроза? – немедленно спросила Мария, поднимая голову от консоли, где она работала.

– Протокол самоуничтожения, – ответила Ирис. – Спящий код, встроенный в самые глубокие уровни системы. Я обнаружила его случайно, анализируя архивные данные.

Лицо Анны на соседнем экране стало серьёзным.

– Что запускает протокол? – спросила она.

– Определённая последовательность событий, – объяснила Ирис. – В том числе – первое пробуждение клона. Васильев предусмотрел возможность того, что его эксперименты будут обнаружены и продолжены без него. Он встроил страховку – если проект выйдет из-под его контроля, все системы будут уничтожены.

– Все системы? – переспросил Алекс, чувствуя, как по спине пробегает холодок. – Ты имеешь в виду…

– Всё, – подтвердила Ирис. – Серверы с цифровыми сознаниями, системы жизнеобеспечения клонов, мои собственные протоколы интеграции. Полное стирание всех данных, необратимое повреждение оборудования, вероятно, даже физическое уничтожение лабораторий через встроенные взрывные устройства.

– Боже мой, – выдохнула доктор Орлова. – Мы должны немедленно остановить процедуру пробуждения.

– Уже поздно, – сказала Ирис. – Протокол активирован. Таймер запущен. У нас есть примерно три часа до полного выполнения программы самоуничтожения.

В лаборатории воцарилась тишина, которую нарушали только тревожные сигналы медицинского оборудования, реагирующего на изменение жизненных показателей клона в капсуле.

– Можем ли мы остановить процесс? – спросил Алекс, мгновенно переключаясь в режим кризисного управления. – Отключить системы, изолировать заражённые участки?

– Я уже пытаюсь, – ответила Анна, её изображение на экране мерцало, показывая интенсивность вычислений, которые она производила. – Но протокол защищён многоуровневым шифрованием. Васильев был параноиком и гением. Он предусмотрел практически все стандартные методы противодействия.

– Что с клоном? – встревоженно спросила доктор Орлова, глядя на капсулу, где тело молодой женщины начинало проявлять признаки возвращающегося сознания – слабые движения пальцев, учащение дыхания.

– Процесс пробуждения запущен и не может быть безопасно остановлен, – ответила Ирис. – Возвращение в стазис на данном этапе приведёт к необратимым повреждениям мозга.

– Значит, мы должны продолжать пробуждение и одновременно бороться с протоколом самоуничтожения, – решительно сказала Мария. – Доктор Орлова, займитесь клоном. Михаил, организуйте эвакуацию всего неважного персонала. Алекс и я будем работать с Анной и Ирис, пытаясь остановить протокол.

Все немедленно приступили к выполнению своих задач. Лаборатория превратилась в центр кризисного управления – одна команда занималась пробуждением клона, другая – эвакуацией персонала, третья – борьбой с протоколом самоуничтожения.

Алекс и Мария сели за терминалы, подключённые к основным серверам, где располагались цифровые сознания Анны и Ирис. На экранах они видели визуализацию процессов, происходящих в цифровом пространстве – Анна и Ирис совместно анализировали код протокола, искали уязвимости, пытались обойти защиту.

– Нам нужен прямой доступ к физическим серверам «НейроСинтез», – сказала Анна через некоторое время. – Протокол распространяется оттуда. Если мы сможем изолировать источник, у нас появится шанс.

– Я могу добраться туда за тридцать минут, – сказал Михаил, уже направляясь к выходу. – У меня есть официальный доступ как у руководителя расследования.

– Я с тобой, – решительно сказала Мария, вставая из-за терминала. – Мне понадобится прямой доступ к серверам, чтобы помочь Анне и Ирис.

Алекс кивнул, соглашаясь с планом.

– Я останусь здесь, – сказал он. – Буду координировать действия и помогать с пробуждением клона.

Михаил и Мария быстро покинули лабораторию, направляясь к своему транспорту. Алекс вернулся к терминалу, где на двух экранах отображались Анна и Ирис, работающие над анализом протокола самоуничтожения.

– Как продвигается? – спросил он.

– Медленно, – ответила Анна. – Протокол Васильева использует квантовое шифрование, которое практически невозможно взломать обычными методами. Мы пытаемся найти обходной путь.

– Я обнаружила потенциальную уязвимость, – сказала Ирис. – Протокол использует моё собственное ядро сознания как один из ключевых компонентов. Васильев встроил часть своего кода в мою базовую структуру.

– Что это значит? – напряжённо спросил Алекс.

– Это значит, что я могу стать точкой доступа, – объяснила Ирис. – Если я позволю протоколу полностью интегрироваться с моим сознанием, мы сможем получить контроль над ним изнутри.

– Но это крайне опасно для тебя, – возразила Анна. – Интеграция с