"Фантастика 2025-115". Компиляция. Книги 1-27 - Дмитрий Валентинович Янковский

имею привычку следить за телевидением в солнечной Иберии. — Я коснулся лежащего на столе закрытого ноутбука. — И должен заметить, что ничего подобного в эфире не было. Ни сегодня, ни вчера, ни неделю назад.

— Это ничего не значит. — Дон Диего даже бровью не повел. — Мои друзья не из тех, кто любит шумиху. Я уже говорил это, и не поленюсь повторить снова: в Европе достаточно тех, кто готов сражаться за справедливость и честь сословия аристократов. К которому едва ли могут относиться те, кто нарушает свое слово… — Дон Диего изобразил на лице почти искреннее разочарование. — Как и те, кто поддерживает клятвопреступников. Когда-то я посчитал бы за честь пожать вам руку, господин советник, но теперь…

— Теперь вы пожмете руку любому — если на то будет воля вашего монарха. Мне, Матвею Морозову, ее высочеству Елизавете Александровне — кому угодно. И продолжите играть словами, притворяясь, будто вам есть какое-то дело до чести или клятв, которые не стоят ничего, когда дело доходит до интересов держав. — Я махнул рукой. — Впрочем, какая разница? Вы все равно блефуете. И, должен заметить — блефуете не слишком умело. Я достаточно хорошо знаю его величество Альфонсо — и он из тех, кто любит бряцать оружием. И если этого вдруг не происходит — значит, ваша светлость, никакого оружия на самом деле нет и в помине.

— Нет и в помине? — вспыхнул дон Диего. — Что ж, вы убедитесь, что ошибаетесь. И уже очень скоро!

Есть! Кажется, сработало — ибериец заглотил наживку. Годы карьеры в посольстве приучили его держать себя в руках и не говорить лишнего. Но характер никуда не делся. И теперь вся великосветская мишура стремительно облетала, и из-под маски учтивого дипломата проступал тот, кого я знал десять лет назад — прямой, как лом, военный моряк, который всегда предпочитал не болтать, а действовать.

Уязвленная гордность, к тому же помноженная на горячий иберийский темперамент, жгла беднягу изнутри, и дон Диего… Нет, конечно же, не принялся швырять свои козыри на стол одной колодой — и все же явно начал выдавать их куда быстрее, чем собирался, заходя в мой кабинет.

— Впрочем, не в моих интересах переубеждать вас, господин советник, — проговорил он. — Или я уже могу обращаться — ваша светлость?

— Сможете, — невозмутимо ответил я. — Как только ее высочество пожалует мне соответствующий титул.

— Не сомневаюсь, это случится очень скоро. — Дон Диего явно пытался сделать театральную паузу, но ему отчаянно не хватало терпения. — Ведь вам уже приходилось носить его раньше, не так ли? И будет очень неловко, если весь мир узнает, кто скрывается за личиной юного Владимира Острогорского.

Грубо. Очень грубо. Я ничуть не сомневался, что дон Диего уже давно и прекрасно осведомлен о некоторых моих тайнах, однако поспешно вываленная угроза оказалась нисколько не убедительной. Скорее даже наоборот — глупой и неуклюжей…

Похоже, я зацепил беднягу сильнее, чем думал — и этим определенно стоило воспользоваться.

— Собираетесь во всеуслышание заявить, что в теле юного прапорщика воскрес скончавшийся десять с лишним лет генерал Градов? Отличная идея, ваше сиятельство! Кстати, не желаете дать интервью? — Я чуть сдвинул вверх рукав кителя и демонстративно взглянул на часы. — У меня как раз намечается встреча с американскими журналистами.

Дон Диего сердито сверкнул глазами, но промолчал. Вряд ли он всерьез рассчитывал запугать меня оглаской, однако реакции наверняка ожидал совсем другой — и теперь судорожно соображал, как выкрутиться и направить разговор в нужное ему русло.

— Осмелюсь предположить, что возможность выступить в радиоэфире вас тоже не заинтересует? — Я с искренним удовольствием продолжал ехидничать. — Хотя бы потому, что вашей светлости не хочется выглядеть в глазах всей Европы посмешищем… А я, разумеется, буду все отрицать. Или не буду — в зависимости от того, что посчитаю выгодным для меня и моей страны.

— Какая разница? — огрызнулся дон Диего. — Рано или поздно они все равно узнают.

— Верно. И именно поэтому мне наплевать, кто и когда обнародует это. — Я пожал плечами. — А значит, ваша угроза — впрочем, как и все остальные — не стоит и ломаного сентимо.

— Дело не в угрозах. — Дон Диего сложил руки на груди и повторил: — Дело не в угрозах, друг мой. А в том, что непременно за ними последует.

Этих слов в заранее приготовленном плане беседы определенно не было. Даже голос его светлости изменился: в нем вдруг появилась тревога, усталость и то, что при определенном допущении вполне могло бы сойти за искренность.

— Мы были знакомы много лет, Еще в те времена, когда я и сам носил форму и погоны. И я знаю, что вы за человек, Владимир Федорович.

На этот раз дон Диего весьма двусмысленно обратился ко мне по имени и отчеству. Которые, по иронии ее величества судьбы, у прапорщика Острогорского и скончавшегося десять с лишним лет назад генерала-фельдмаршала совпадали полностью.

— Чудесно. В таком случае, вы знаете, что угрожать мне бесполезно. — Я пожал плечами. — Однако почему-то все равно продолжаете этим заниматься, ваша светлость.

— Нет. Больше нет. — Дон Диего покачал головой. — Я всего лишь хочу — пожалуй, не меньше, чем вы — предотвратить катастрофу. Ведь если мы не достигнем соглашения сейчас — дело может закончиться войной. И рано или поздно вам придется пойти на компромисс.

— Ни в коем случае. Это вам придется пойти… К чертовой матери! — Я уже без особых стеснений возвысил голос и выругался. — Вместе со всем иберийским посольством и прочими прихлебателями. Так можете и передать его величеству Альфонсо.

— Вы делаете огромную оши…

— Нет, это вы делаете ошибку! — с нажимом возразил я. — И прямо сейчас я готов предоставить последнюю возможность ее исправить.

— В таком случае — я готов выслушать ваши предложения. — Дон Диего внимательно прщурился, чуть склонив голову набок. — Разумеется, мы всегда готовы к переговорам.

— Никаких переговоров не будет, — отрезал я. — От лица ее высочества Елизаветы Александровны я настоятельно рекомендую вашему монарху не лезть в наши дела. Неужели, черт возьми, так сложно заняться своими? Постройте в Мексике пару заводов, подавите восстание в африканских владениях. И наведите, наконец, порядок в Мадриде! Стыдно сказать, но столица единственной в мире трансатлантической