Фантастика 2025-62 - Ринат Искандэрович Мусин

— В Сибири, — вздохнула Земляна. — Поди знай, как его искать. Да и Знаков наших там ни у кого, наверное, нет. Наш брат путешествовать редко любит.

— И верно, — сказал Никодим. — Где родился — там и пригодился. Неча.

Гравия в ордене уважали, но его образ жизни принять отказывались. Консервативное общество, что с них взять.

— А далеко та Сибирь? — зевнула лошадь. — Может, я на что сгожусь?

Ох, молчала бы ты лучше. И так на тебя многие охотники с сомнением поглядывают, того гляди Знаками херачить начнут.

— Далеко, — успокоил я кобылу. — И это не город, а гораздо больше. Ты там месяц будешь Гравия искать.

— А найдёшь — он от тебя один хвост оставит, — добавила Земляна.

Тварь фыркнула с презрительным выражением морды, но возражать не стала.

— Сокол твой?.. — предположил Егор.

— Да ну, не, — поморщился я. — Он туда дай боже за сутки долетит… Да и искать. Не, ну найдёт, конечно, только когда ж это будет. Блин, ребята, ну что за нафиг? Неужели мы поближе ещё одного охотника не найдём, а⁈

Все переглядывались, у всех на лицах читалась опустошённость.

— И так уж по сусекам помели, — буркнул Харисим. — Давай так. Авось…

— Вот нахрен бы такие авоси, при всём уважении… Так. Ладно. Сидите здесь, ждите меня. Есть один аварийный вариант. Вам он не понравится. Мне он тоже не нравится. Но других-то нет.

* * *

Поскольку я стоял фактически в дверях, Алексей попытался убежать через окно. Ну, то есть выглядело это так. По факту-то, окон в подвале не было, вхерачился в стену — и всех делов. Глухо застонал и свалился на пол, разметав какие-то важные детали паровой машины.

— Ирод косорукий, — немедленно высказался Ефим, которому мои речи были — тьфу и растереть, у него тут свои дела, гораздо интереснее.

— Алёшенька, — попытался я врубить ласку. — Ну что же ты так остро реагируешь?

— Лучше убей! — заорал Алексей. — Сразу заруби! Не пойду!

— Да я бы, может, и рад тебя убить сразу, но тогда ведь с тебя пользы не будет. Родий — и тех не вылетит, это так не работает. Кости разве… Набрехать в приёмнике, что колдуна убил. Ну, можно. Так ведь это одни лишь деньги, которые полного счастья не доставляют. Нет, Алексей, мне достижения нужны.

Тут, думаю, не лишне вспомнить историю Алексея. Познакомились мы с ним после того, как я прессанул одного сраного барина, который хотел насмерть запороть мужика. Барин обиделся, что его прессанули, и подписал племянника разобраться. Племянник — тот самый Алексей — насшибал где-то всякого рода отморозков и припёрся ко мне домой в моё отсутствие. Отморозки на радостях едва не изнасиловали Марусю. Алексей им был уже, в целом, до лампочки, развлекались, как умели. Но потом пришёл я и всех спас. Кроме отморозков, ясен день.

С Алексеем мы потом встретились ещё раз, когда выяснилось, что он сдаёт кости охотников троекуровскому посреднику и имеет напряжённые отношения с отцом. После того раза пришлось капитально настучать Алёшеньке по голове и отдать в переплавку Ефиму. Комплектом с Андрюшенькой.

Только вот если Андрей превратился в ответственного работника и стал во всех отношениях хорошим человеком, то Алексей делал успехи куда более скромные на этом поприще. Он скорее просто терпел свою участь, не пуская происходящее вовнутрь. Тут бы на него и рукой махнуть, но… Но за всеми этими приключениями как-то как будто подзабылось, что Алексей обладает одним весомым преимуществом, которое возвышает его над Андреем и делает очень полезным для меня сейчас.

Алексей был охотником. Хреновым, трусливым, но — охотником.

— Не пойду я на колдуна! — заорал он. — Я слыхал про колдунов! Был какой-то мужик в Поречье, так он, говорят, десяток на колдуна повёл — и все полегли, кроме него! А сам он в сарае опосля повесился.

— Был такой мужик, — кивнул я. — Это Егор. Только если он и вешался в сарае, то хреново от этого стало исключительно сараю. Сам Егор жив-здоров, в Смоленске ждёт тебя вместе с остальными.

— Не пойду!

— И мы не десятком идём, а полусотней.

— Н…

Тут Алексей замешкался. Полусотня — это звучало солидно.

— Тебе и делать-то ничего не надо будет, — продолжал искушать я. — Так, для толпы постоишь. И родий огребёшь немного — исключительно на халяву. Понятно, что тебе эти родии — как собаке «здрасьте», но мало ли. А сколько родий получишь — столько и костей возьмёшь, всё честно. Кости — деньги. Уж деньги-то всем нужны, тебе особо. Помнишь подсвечники-то?

Подсвечники — матушкино наследство — Алексей помнил. И от воспоминания покраснел. Он, кстати, так и валялся на полу, только сидячее положение принял. Уже так сильно не паниковал, задумался.

— Понимаешь, Алексей, — решил я выложить последний козырь, — у каждого человека луковка должна быть.

— Какая луковка? — вскинул голову Алексей.

— Не знаешь? Ну, слушай. Жила-была одна баба…

* * *

Все. Абсолютно все посмотрели на прибывшего со мной Алексея со спокойным и сдержанным интересом. Молча посмотрели. Все, кроме Захара. Тот вытаращил глаза и крикнул:

— Да это же тот сукин сын, что кости охотников продавал!

— Спасибо, кэп, — кивнул я. — Твоя помощь оказалась неоценимой.

— Кости охотников? — заволновались охотники. — Продавал⁈ Ах, он сукин сын!

— Тихо! — рявкнул я, и мне удалось восстановить порядок. — Глеб! Изобрази амулетом, чтоб поговорить могли без лишних ушей. Как он у тебя? «Болтун»?

— Он, — буркнул Глеб и, достав из кармана амулет, бросил его на землю в середине собравшейся толпы.

Я прочистил горло и заговорил:

— Да, как верно заметил мой друг и коллега… — тут я выразительно посмотрел на Захара, и тот потупился — сообразил уже, что херню свалял, — … как верно заметил мой друг и коллега, Алексей продавал кости охотников, которые выкапывал в могилах. Но сам он никого не убивал.

— Вот спасибо-то ему!

— Ну, теперь побратаемся!

— Да тихо! — опять прикрикнул я. — Он не сам это придумал. Его заставил Троекуров. И Алексей уже многажды раскаялся в своём поступке. Раскаялся и хочет искупить. Троекуров многих людей с пути сбил, ибо обладает