Меченый. Том 4. Точка кипения - Андрей Николаевич Савинков

поприще. Забавно, что при этом он же стал едва ли не первым адвокатом арестованных бывших членов Политбюро, настаивая на том, чтобы аккуратно спустить дело на тормозах и не «доводить до греха». Выродились партийцы, сейчас бы тех, кто пошёл бы на штурм Зимнего, не нашлось днём с огнём. Все бы сидели тихо, как мыши под веником, и переживали «как бы чего не вышло».

— Предлагаю расширить полномочия Комитета партийного контроля. Собственно, в нынешнем виде, как показала практика, он нефункционален, поэтому перетряхивать данный орган всё равно придётся, — я задумался и озвучил крамольную мысль, которая в иных обстоятельствах могла бы привести к бунту внутри партии. Если бы, конечно, он уже не состоялся, — ну и присматривать за членами партии нужно более плотно. Раз уж решено, что КГБ этим не будет заниматься, то пусть другой комитет поработает. Нужно, чтобы все знали — у нас нет неприкасаемых, за любые просчёты и тем более откровенные нарушения придётся обязательно отвечать. И не только местом, но и головой.

За окном автомобиля меж тем проносилась весенняя Москва. Пока ещё серая, деревья стояли голыми, только-только на кустах начали появляться первые листики, да травка на газонах зазеленела. Куда-то бежали по своим делам люди, сновали туда-сюда разноцветные машины. Забавно, здесь машины на дороге могли похвастаться куда большим разнообразием в плане цветов, чем в будущем. Там в основном все катались на чёрных и белых автомобилях, с редким вкраплением красного и других оттенков, тут… Все цвета радуги.

Слева, на стене старой трёхэтажки, чуть дальше за Крымским мостом мелькнул первый в столице «полусвободный» — незаконченный ещё, правда — мурал. Провели конкурс эскизов на тематику, связанную с космосом, приурочив это к Дню космонавтики, выиграл какой-то художник-полулюбитель. Ну ему и дали возможность воплотить результат своего творчества прямо на стене дома. Должно было получиться красиво, всё лучше, чем серые глухие стены, местами советским городам и правда не хватает цветов…

— Кого вместо Соломенцева хочешь туда поставить? — Михаил Сергеевич оказался причастен к февральским событиям и закономерно уехал на временное проживание в «казённый дом».

— Не знаю. Вообще нет вариантов, хотя…

— Что?

— А если Романова вернуть? Поди политических амбиций за два года подрастерял, да и в Политбюро его вводить никто не будет. Григорий Васильевич — человек честный, жёсткий, нацменам опять же не близкий по духу. Если бы не раскидала нас судьба по разным сторонам «забора», могли бы мы вполне сработаться.

— Романов… — Егор Кузьмич сначала скривился, а потом пожал плечами, — ты знаешь, что мне Гришин рассказал?

— Ну?

— Говорит, что Романов был среди тех людей, которые по твоему призыву вышли к Останкинскому телецентру. И потом звонил всем своим бывшим коллегам, требовал выходить на защиту Союза от перерожденцев.

— Интересно… Помнится, это меня он перерожденцем называл. Как забавно жизнь-то поворачивается. Надо будет поговорить с Григорием Васильевичем. Силы у него ещё есть, поди лет пять ещё послужить стране вполне может, нечего на пенсии прохлаждаться, пока другие работают, — машина свернула на Косыгина и остановилась перед большим домом под 9 номером. — Ну и нахрена мне такой особняк одному? Что я тут делать буду?

— Положено так, Миша.

— Да я вас, блядь, знаю, — я повернулся к тоже вылезшему из ЗИЛа Лигачёву и ткнул в его сторону пальцем. — Совсем, думаешь, генеральный идиот? Просто и остальные товарищи хотят себе дворцы, а иметь недвижимость круче, чем у меня, вроде как не положено. Вот и пытаются всунуть мне дом побольше, чтобы оправдание иметь. Ладно, пошли внутрь посмотрим. А насчёт Романова я подумаю ещё. Может, и не совсем бредовая идея.

Зашли в дом. Ну что сказать, особой роскоши тут не было. Отделанная деревом обстановка, более-менее приличная — не советская, что характерно, — сантехника, полы не скрипучие. Вот только площадь общая под полтысячи квадратов… Ну вот что мне реально с ней делать? Конференции проводить? Или оргии с сотней баб. Королевский бордель, как у Калигулы в фильме Тинто Брасса, мать его.

— Разве плохо?

— Хорошо, — от мысли, что после работы я буду приезжать — на вертолёте прилетать, ага — в огромный пустой дом, где кроме охраны никто меня и не встретит, на душе становилось тошно. Превращать же дом в «центр управления», где постоянно будут «тусить» соратники по партии, тоже не хотелось, с тем же успехом можно оставаться в Кремле жить. — Знаешь что. Найди хорошую русскую семью многодетную. Так чтобы с десяток было малых, давай сюда их заселим. А мне квартиры на Кутузовском трёхкомнатной на одного хватит.

— Но…

— Точно! — Бредовая немного идея неожиданно пришлась по вкусу, — привезём телевизионщиков, сделаем всё по красоте, чтобы домохозяйки плакали и шушукались на кухнях, какой у нас генсек хороший человек. От этого пропагандистский эффект будет в сто раз лучше, чем от десятков репортажей про достижения советских колхозников.

— Хмм… — От такого поворота Лигачёв, кажется, потерял на время дар речи.

— А насчёт райкомов я планирую вынести на Съезд принцип максимальной ротации. Чтобы любые карьерные подвижки шли не вверх, а по диагонали.

— В каком смысле?

— Секретарь первичной ячейки не может идти работать в «свой» райком. Из райкома нельзя будет подняться в свой же горком или обком. Только в соседнюю область. Из обкома нельзя уйти на повышение на свою республику — только с переездом. Тут, правда, для РСФСР придётся делать исключение, потому что математически не выйдет, но всё же. Чтобы не обрастали коррупционными связями на местах наши младшие товарищи по партии. И, кстати, запрет быть самозанятым для ответственных работников и членов их семей, я даже не знаю, почему сразу об этом не подумал.

Как водится в таких случаях, если государство создало минимальное послабление, туда, как в трещину плотины, мгновенно устремился поток сомнительных денег. Особенно это в Средней Азии проявилось, где ближайшие родственники достаточно видных партийных руководителей — не республиканского уровня, но областного очень даже — неожиданно открыли в себе спящие до того таланты и принялись демонстрировать воистину стахановские подвиги. А как иначе назвать ситуацию, когда никогда особо не работавшая до этого домохозяйка со средним образованием регистрируется самозанятой с целью оказывать репетиторские услуги и потом демонстрирует доход в десятки тысяч рублей. Платит с них, конечно же, налоги, всё честь по чести, но… Серьёзно?

Два года всю эту канитель мы