Дворянин - Роман Валерьевич Злотников

и прихватив с собой Учебную артиллерийскую бригаду и батарею лейб-гвардии Конной артиллерии, вооружённую теми самыми экспериментальными пушками, которые из-за огромной дороговизны как их самих, так и боеприпасов так и не приняли на вооружение Российской императорской армии, но на одну батарею их всё-таки наделали – убыл на Кавказ.

– И что?

– Так взяли Тегеран-то! Мишкины пушки стену в два счёта развалили… да и раньше они очень неплохо себя показали – они ж в два раза дальше обычных бьют. И куда точнее! Очень ему эти твои оптические прицелы пришлись – на таких дистанциях обычные уже совсем не работают. Там цель размером с двухэтажный особняк мушка напрочь перекрывает… Он меня буквально заваливает требованиями ещё хотя бы батарей пять таких наделать. Они же во всём нынешние пушки превосходят, кроме картечной стрельбы с коротких дистанций. Вот англичанам удивление случилось…

– Англичанам? А они там откуда?

– Так это ж они всё время побуждали шаха с нами схватиться. Армию ему вооружили – из Индии оружие во вьюках таскали. Офицеров своих в неё напихали советниками… а тут такой афронт!

– Так – подожди! Ты же говорил, что он на Кавказ отправился? Или я что-то не понял?

– Ну да – собирался он туда… и до сих пор собирается. Потому как персы мира запросили. А он считает, что такие мощные и дальнобойные пушки на Кавказе очень пригодятся. Аулы немирных черкес выносить… Но пока он собирался – на нас персы напали. Так что ему, вместо того чтобы с черкесами воевать, пришлось на персов переключаться… но теперь он собирается снова к черкесам вернуться.

– Черкесам? – бывший майор окончательно запутался. Вроде как Кавказская война была с имамом Шамилем, который сам был дагестанцем, но засел в Чечне. И воевали с русскими в основном именно чеченцы… вроде как. Ну и при чём здесь Карачаево-Черкесия?

– Хм, там же вроде как с нами чеченцы воюют?

– Кто?

– Ну-у-у… эти… а, вспомнил, – нохчи! – припомнил Данька вроде как самоназвание чеченского и ингушского народа.

– Как-как? Ну и наименование… – император махнул рукой. – Да там сам чёрт не разберёт – что ни долина, то новый народ… так что для меня они все – черкесы.

А Данька задумался. Что-то он не припоминал никаких войн между Россией и Персией… то есть Ираном. Всегда ж нормальные отношения были… вроде бы. А-а-а – нет, персы ж Грибоедова убили. Ну который автор «Горя от ума». За его смерть потом шах царю вроде как какой-то огромный алмаз в возмещение передал. Хотя где алмаз, даже самый крупный, а где жизнь человеческая… Но, значит, и войны вполне могли быть. А ещё у него какая-то мысль в голове крутилась насчёт войн с Персией… ну точно!

– Там это – гигиену надобно очень строго соблюдать.

– Где?

– В войсках, которые в Персии стоять будут… руки там мыть, воду кипятить обязательно, прежде чем пить. Иначе повальные эпидемии начнутся. Я вспомнил – где-то об этом читал… и лекарства туда стоит отправить. Особенно всякую профилактику.

– И какую?

– Да чёрт его знает, – пожал плечами бывший майор. – Нашёл у кого спрашивать? Я ж не знаю, что сейчас есть. Хинин если только… О! Надобно солдат джин-тоником поить!

– Чем?

– Ну это англичане придумали как раз на такой случай… или придумают ещё – я не помню, когда он был изобретён, – воодушевлённо начал Данька. – Хинин же горький сильно… вот они и придумали его в джине растворять… это такая можжевеловая водка – и каждый день давать солдатам. После чего у них всякие лихорадки и иные южные болезни, которыми их войска в Индии страдали, – почти исчезли…

– Я знаю, что такое джин, – усмехнулся Николай, что-то торопливо записывая в блокнот. Где он его взял, сидючи в простыне с палочкой шашлыка в руке, Данька не заметил, но взял где-то. – А где, ты говоришь, этот хинин взять можно?

– Да я по этому поводу ничего не говорил. Потому что не знаю. Знаю только, что это – кора хинного дерева. А где оно растёт – я не в курсе. Но как выясним – надобно кроме коры ещё и саженцев набрать. И посадить где-нибудь. Потому как, чувствую, она нам не раз ещё пригодится, – подытожил бывший майор. Потому что вспомнил о будущем завоевании Средней Азии, которое положило конец безудержной экспансии англичан. Вот интересно – от Бухары и Коканда до Орска или Оренбурга в четыре раза ближе, чем до Плимута или Портсмута, и даже до Санкт-Петербурга в два раза ближе, чем до Лондона, но первыми отчего-то в Бухаре и Самарканде появились и обустроились английские офицеры…

Разговор о проблемах строительства железной дороги Данька начал только на следующий день. Когда Николай уже окончательно успокоился. Но, как выяснилось, ненадолго…

– Что ты сказал? – нахмурился император, когда Даниил осторожно сообщил ему о том, что происходит с выкупом земель.

– То, что цены на землю под железную дорогу взвинтили минимум в четыре раза. А на некоторые участки вообще в пять-семь…

Николай, до этого спокойно пьющий свой любимый капучино и закусывающий тостом с маслом, изготовленном в поместье бывшего майора, и чёрной икрой (ну уж что нашлось в леднике), прекратил жевать, а потом и вообще положил недоеденный тост на тарелку.

– Вот как… – император помрачнел, после чего уставил тяжёлый взгляд на Даньку.

– Граф, не в службу, а дружбу – пошли Прошку за Бенкендорфом. Он с конвойцами в твоей «гостинке» остановился.

– Хорошо, сейчас.

Дальнейший разговор прошёл… сложно. Николай рвался давить, гнобить и укрощать. Прям в духе Петра I, который боярам бороды рубил, а стрельцам – головы, но им с Бенкендорфом удалось-таки убедить императора действовать по-другому.

– Ваше величество, – взывал к разуму Александр Христофорович, – вы, конечно, самодержец, но подобными бессудными расправами вы оттолкнёте от себя и дворянство, и купечество…

– Тем более что в бессудных расправах нет никакой необходимости, – вторил ему бывший майор.

– Объяснись! – потребовал молодой император.

– Понимаете, ваше высочество, человек – существо привычки. Так что те, кто решил заработать, спекульнув участками, явно делают нечто подобное не первый раз. Поэтому рыльце у них, как это говорит народная мудрость, точно в пушку. И я практически уверен, что найти этот «пушок» Александру Христофорычу не составит особого труда – пусть его агенты походят по трактирам, пообщаются с писаками, поднимут полицию… короче, проведут весь необходимый комплекс оперативных мероприятий, и я уверен, то, за что можно прихватить этих людей за мягкое место, непременно найдётся. А уж тогда с ними можно будет и поговорить. Причём так, чтоб другим неповадно