Царетворец. Волчий пастырь. Книга пятая - Сергей Извольский

Перехватив гладий, Доминика сделав несколько шагов, приближаясь к засыпанному камнями монстру практически вплотную. И вдруг опустила меч. Зубастая пасть приоткрылась, Филиппа — держащая Дьявола, напряглась, глаза баронессы расширились от удивления. Не только у нее — вызвав дружный вздох изумления, Доминика сделала еще шаг и вдруг погладила Дьявола по носу, на котором сочились адским пламенем два шрама от ударов плетей.

— Обидели они тебя, да? — звонко, на всю площадь, прозвучали слова ведьмочки.

Доминика говорила негромко, не используя силу Голоса. Ее слова предназначались только для сломленного и униженного монструозного демона. Но горящие за спиной огненные крылья богини-покровительницы заметно увеличивали силу ведьмочки, так что ее слова стали достоянием для всех.

Дьявол, не менее остальных зрителей ошарашенный интонациями и поведением ведьмочки, негромко и утробно рыкнул. Недоуменно, как мне показалось — он, судя по всему, удивился не меньше остальных.

— Мой братик, когда не выспавшийся и голодный, очень злой, — прежним чуть извиняющимся тоном произнесла Доминика, продолжая гладить Дьявола по носу. — Не нужно было на него так громко реветь и швырять камнями. И на меня рычать не надо, ему это тоже не нравится.

К моему крайнему изумлению Дьявол вдруг опустил голову и утробно заворчал, словно оправдываясь.

— Ну а кому сейчас легко? — пожала плечами Доминика. — Послушай, дело такое… братик советует мне тебя убить. А я вот не хочу тебя убивать… знаешь, почему?

Несмело подняв единственный уцелевший, горящий алым глаз, Дьявол посмотрел на ведьмочку. Я на нее тоже посмотрел — мне тоже было крайне интересно, почему она не хочет его убивать.

— Потому что ты красивый, — неожиданно удивила всех, вообще всех, Доминика. При этом я почувствовал чужой взгляд и посмотрел в сторону. Туда, где держа натянутую плеть — перехлестнувшую шею Дьявола и удерживающего его у колонны, стояла Филиппа.

«Какая она очень непредсказуемая», — прочитал я по губам баронессы. Высказала она это чуть другими словами, но я все прекрасно понял.

Ну да, ну да — мысленно согласился я.

«Интересно, в кого только такая…» — продолжила беззвучно говорить баронесса, и я вновь прочитал слова по ее губам. На шпильку внимания уже не обратил, вновь во все глаза глядя на Доминику, которая продолжала гладить Дьявола по носу.

— Давай дружить? Тогда мне не придется тебя убивать…

Дьявол негромко зарычал и попытался освободиться, но плеть Филиппы стягивала его шею крепко. В этот момент из-за спины раздались резкие возгласы.

Обернувшись, я увидел двух ведьм-суккубов, довольно устрашающего вида. Они, только что покинув периметр площади неподалеку, направлялись к нам. Полностью обнаженные, но совершенно от этого не комплексующие; да и вид у них такой, что понятно — примесей человеческой крови в них нет. Зато есть что-то иное. Демонесса — погибшая королева-ведьма, с которой я когда-то провел ночь, была настоящим, истинным суккубом. Красноватая кожа, демонические рога, вертикальные зрачки, хвост — все признаки. Но при этом все эти отличные от человеческого облика детали не убивали сексуальность в облике. Наоборот, агрессивно подчеркивали.

Эти же две ведьмы… они были иными. Если поддерживаемые Астартой ведьмы ковенов постепенно менялись обликом в человеческую сторону, то эти из изначальной формы больше походили… на насекомых. На скорпионов, если точнее: у обеих на плечах, бедрах и груди костяные пластины вросшей в кожу брони, массивные составные хвосты, на конце каждого из которых черное жало скорпиона, измененные вытянутые лица и черные, блестящие и идеально круглые глаза.

А вот у той ведьмы с хвостом, на котором тоже присутствовало жало, у ведьмы которая помогала нам недавно, глаза кстати обычные — алые, с черным вертикальным зрачком. И эта ведьма даже одна из первых шагнула вперед, словно прикрывая Доминику. Шестеро остальных встали рядом, всем своим видом показывая настороженность и решимость. Филиппа, удерживающая Дьявола, по-прежнему стояла чуть в стороне, держа в руке натянутую артефакторную плетку. И судя по брошенному на меня взгляду, не знала что делать.

Как будто я знал.

Хотя ситуация довольно прозрачная — не могу понять, на что рассчитывают эти две… а, могу: численное превосходство нашей стороны вдруг начало уменьшаться. Из толпы, следом за двумя ведьмами-мутантами, выходили их последователи. Несколько менее устрашающе выглядящих ведьм, причем одна из них с фасетчатыми глазами, одна чистокровная ведьма-суккуб, почти десяток колдунов в опущенных до подбородка капюшонах. И следом за колдунами, разгоняя бесов, двигались стаи. Только не стаи адских гончих, а стаи мух и саранчи — несколько облаков роя настолько плотных, что они казались единой желеобразной массой. По земле же под ногами колдунов ползли гусеницы и тараканы.

Отвратное зрелище.

Нас по-прежнему было больше, но Доминика пока не оборачивалась — все еще поглаживая по носу рычащего Дьявола. При этом ведьмочка прикрыла глаза — не знаю как, но приближение недовольных ее появлением или требованиями ведьм и колдунов она явно видела. Мой призрачный варг, развернувшись к неожиданной делегации, глухо зарычал, оскалив длинные клыки.

Да, то что новые действующие лица появились с намерениями недобрыми — догадаться несложно. Но сразу до столкновения не дошло: группа «политических» противников, подойдя ближе, остановилась от нас на некотором расстоянии. Одна из черноглазых ведьм-мутантов подняла руку, словно привлекая к себе внимание и показала на Доминику. Вновь зазвучала резкая и грубая демоническая речь — при этом с каждым словом все выше поднимался хвост скорпиона за спиной ведьмы, а с его жала уже сочились капли черного яда.

Ведьма-мутант говорила и говорила. Обвиняюще. Что именно, конкретно, по интонациям я понять не мог, но определенно она покушалась на заявленную власть ведьмочки. Более того — за спиной ведьмы-суккуба начинала клубиться самая настоящая тьма. Крылья божественной милости, ничем не отличающиеся от огненных крыльев Доминики. Вот только если у Доминики они состоят из огня и черного дыма, то за спиной ведьмы-мутанта крылья клубились из густой маслянистой тьмы.