Попал-не пропал - Ринат Камильевич Назипов

— Ага. Приволокли на раскопки что-то вроде сейсмосканера, в общем, прибор, который ищет пустоты в земле.

— И?!

— В той самой усыпальнице, за трехметровым слоем породы, сразу за гробом, обнаружилась пустота. Пещера-не пещера, тоннель — не тоннель, разлом-не разлом, но ширина больше пяти метров, а вот длину определить не удалось, на полтора километра мощности прибора хватает, а дальше все…

— Вскрыли?

— Вскрыли. Ты даже не представляешь, каких нам это трудов стоило — взрывать нельзя, бурить нельзя…

— И?!

— Что «и»? Засекли направление этого тоннеля, отошли на максимальное расстояние, поставили там армейскую палатку и тихонько начали копать. Рядом вроде и нет никого, но, как говорится — береженого Бог бережет. Блин, да мы там как Монте-Кристо, землю и породу в рюкзаках почти три месяца по ночам выносили. Работает нас всего шестеро, так пока парни копают, девчонки делают вид развлекающихся. Лыжи там, снежки, шашлыки и прочее, копать-то пришлось зимой, ну пусть весной, земля замерзшая.

— Дальше, дальше-то что?!

— Пробили вертикальный шурф, тут опять очень сильно этот прибор помог, последние полметра самые тяжелые были, в лучшем случае пару сантиметров породы в день пробивали, словно не камень долбили, а железобетон марки М1000. Начали с почти трехметровой дыры, а сейчас и метра нет. Ты не поверишь, девчонки пару кусков породы на экспертизу свозили. Эксперты дружно заявляют, расплавленный гранит, дескать, последствия извержения вулкана, когда магма поднялась. Ага, магма, вулкан, в виде пятиметрового диаметра трубы и длинной в полсотни километров.

— Сикоко-сикоко?!

— Сорок восемь километров и шестьсот тридцать два метра.

— И что в конце?

— А хрен его знает.

— Не понял!

— Тупик там, а поперек прохода металлическая плита из вот точно такого же металла, что твой оберег и мой нож. Только на высоте сто восемьдесят шесть сантиметров изображение твоего оберега, ну, знаешь, как в кино, словно бы в глину вдавили печать, а потом она засохла, а оттиск остался.

— Ты думаешь… замочная скважина, а мой оберег — это ключ?

— Ну, по идее выходит так. А тот мужик, чью мумию мы нашли, был кем-то вроде стража при входе-выходе. Наверное, из-за его смерти и отсутствия приемника, Аркаим и был покинут и сожжён его жителями. Скорее всего, то что находится за той дверью, проход к ней и ее страж, имели какой-то сакральный смысл. Возможно, что за той дверью находится Храм, капище или нечто подобное, а лишившись к нему доступа, люди посчитали место, типа, проклятым и поспешили его покинуть. Как тебе теория?

— Вполне заслуживает право на существование, она ничем не хуже и не лучше многих других. А если еще и помечтать, да представить себе, что там совсем не Храм и уж точно не капище, а наследие Древних, тех же тартарцев или, бери еще круче, атлантов…

— Ха-ха-ха, ну ты Руся и загнул — Наследие Древних, да еще с таким пафосом. Ладно, что, едем дальше?

— Ты еще спрашиваешь, я же теперь ни спать, ни есть не смогу, пока этот чертов тоннель и запирающую его дверь своими глазами не увижу! Давай-давай, заводи свою колымагу!

Дальнейший путь пролетел за разговорами, да воспоминаниями, мы и не заметили, как подъехали к лагерю экспедиции «Космопоиска». А нас там уже ждали, даже несмотря на то, что прибыли мы уже почти ночью. Из всей встречающей нас компании, лично знаком я был только с двумя — с Алисой, которая восприняла мое появление несколько насторожено, но быстро оправилась, увидев, что я никаких поползновений в ее сторону не делаю. И с Андреем Горским, с которым был хоть и шапочно, но знаком, пересекались пару раз. Была еще одна девушка — Инга, как оказалось коллега Алисы, в смысле, что тоже работала в Историческом Музее — водила иностранцев по залам, экскурсовод, одним словом и как оказалось, кандидат в доктора исторических наук, хотя не намного и старше нас, всего-то двадцать семь годочков. Была там еще пара парней, но они, как сказали девчонки, отдыхали и отсыпались после нелегкого дня. Посидели мы вполне душевно, все было, и шашлык, и водочка, и песни под гитару, и Инга к моим комплиментам отнеслась вполне благосклонно, загадочно улыбаясь. В общем, спать мы отправились уже под утро и не совсем уверенно держась на ногах.

Встали, само-собой, уже далеко за полдень и ни о каком путешествии к загадочной двери и речи быть не могло. Но день мы потратили не даром. Во-первых, определились, что разгадывать тайну металлической плиты, отправимся мы вдвоем с Пашкой — нечего там всей толпой делать. Во-вторых, следуя советам опытных путешественников, хотя мы и собирались вернуться дня через три, собирались мы, как минимум на пару недель. Тут тебе и сухпайки армейские, и вода, и спальники, канистра бензина для генератора, да и так, много чего еще по мелочам набралось. Глядя, на медленно растущую гору вещей, я с ужасом представлял себе, как мы все это потащим на себе полсотни километров. На мои негодующие вопли Пашка только улыбался и предлагал расслабиться.

Смысл его спокойствия я понял только тогда, когда мы спустились в тоннель. Тут тихонько стояло четыре, блин, а как они называются-то — трехколесные велосипеды, летом на таких по городу курьеры рассекают, и столько же специальных четырехколесных тележек. На пару из которых мы весь свой скарб и пристроили. На каждом велосипеде было закреплено по три довольно мощных светодиодных фонаря, запитанных от динамо-машины, установленной на переднем колесе, так что, ехать в темноте нам не придется, что уже совсем даже неплохо, главное, педали крутить не лениться. Провожали нас всем табором, Алиска даже всплакнула, словно на войну провожала, а Инга послала мне воздушный поцелуй и кинула многообещающий взгляд. Тоннель? А что тоннель, здоровая каменная труба, на удивление чистая и прямая, без всяких там валяющихся отколовшихся кусков, трещин и ни малейшего следа воды, в общем, чисто, сухо и тепло, идеальные условия для передвижения. Не ясно только, почему чем дальше мы продвигаемся, тем настроение становится все хуже и хуже, а самый чувствительный орган сжимается в предчувствии крупных неприятностей, а ведь и парни, и девушки уже не единожды этой дорогой ездили и ничего, никаких проблем. А вот Пашке все по барабану, едет себе, мечтательно улыбается, наверное, вспоминает как с Алиской всю ночь прощался, котяра, разве что только не облизывается.

Вот так мы и катили не спеша, Пашка о чем-то всю дорогу мечтал, а я никак не мог понять, что именно меня во всей этой истории напрягает.

Почти