Промт инжиниринг - Вадим Носоленко

Что происходит?

Мартин встал и подошел к окну. Город спал, но где-то там, в одном из светящихся окон, кто-то наблюдал за ним? Автентики, кем бы они ни были. Он задернул штору, чувствуя себя глупо. Паранойя — профессиональная болезнь программистов. Слишком много времени, проведенного в поисках багов и уязвимостей, заставляет видеть их везде.

Мартин положил записку обратно в конверт и спрятал его в ящик стола. Рядом с дипломом — символично. Конец одного и начало чего-то неизвестного. Утро вечера мудренее. Завтра он пойдет на это собеседование и сам во всем разберется. Спросит о красных таймерах и посмотрит на реакцию. Если это действительно сумасшедшие, он просто уйдет. Если нет… Если нет, то мир окажется гораздо сложнее, чем он думал.

А пока — ему нужно хотя бы немного поспать.

Он лег, не раздеваясь, и закрыл глаза. Сон не шел. В голове крутились обрывки мыслей, вопросы, предположения. Красные таймеры — что это? Отсчет времени до чего? Реалы и копии — метафора или что-то буквальное? И почему Автентики предупреждают его? Кто следит за ним? Почему? Что скрывается за этим таинственным приглашением?

Мартин вспомнил показания «Эмпатуса» во время теста — «скрытая тревога 41%». Теперь она была далеко не скрытой и определенно выше 41%. Если бы он мог проанализировать себя сейчас, прибор наверняка показал бы страх, смешанный с… чем? Любопытством? Предчувствием? Осознанием, что завтра его жизнь изменится навсегда?

Только под утро беспокойный сон наконец сморил его. Ему снились бесконечные коридоры с закрытыми дверями, за каждой из которых тикали невидимые часы. Строки кода, складывающиеся в лица с пустыми глазами, смотрящие на него с немым вопросом. И красные цифры, отсчитывающие время до чего-то неизбежного. Во сне он бежал по коридору, пытаясь найти дверь без таймера, но они были везде — красные, пульсирующие, отсчитывающие секунды чужих жизней.

Последним, что он увидел перед пробуждением, было собственное отражение в зеркале в конце коридора. На его запястье светился красный дисплей, отсчитывающий время. Но время до чего? Он попытался разглядеть цифры, но зеркало треснуло, и он проснулся.

Мартин лежал в темноте, чувствуя холодный пот на лбу. За окном начинало светать. Новый день. День, который изменит все.

Или день, когда он узнает, что некоторые тайны лучше оставить нераскрытыми.

Глава 2: Странное собеседование

Технологическая площадь располагалась в самом сердце Центрального района. Это место было похоже на рану в ткани старого города — слишком новое, слишком блестящее, словно инородное тело, отторгаемое организмом исторических кварталов. Ультрасовременные небоскребы из стекла и металла тянулись к небу, словно космические корабли, готовые в любой момент оторваться от земли. Мартин часто думал, что архитекторы этого района страдали от какой-то формы вертикального эскапизма — стремления убежать от горизонтальной банальности человеческого существования в стерильную высоту технического прогресса. Между ними сновали аэротакси, доставляя пассажиров к верхним этажам зданий, где располагались офисы крупнейших технологических корпораций.

Мартин Ливерс стоял у подножия здания № 7, задрав голову. Утренний кошмар все еще цеплялся за края его сознания — красные цифры, тикающие на запястье, коридоры без выхода. Он потряс головой, пытаясь стряхнуть наваждение. Семидесятиэтажная башня из черного стекла и хромированной стали казалась монолитом, вырезанным из цельного куска обсидиана. Или надгробием, подумалось ему внезапно. Гигантским памятником чему-то умершему и похороненному под фундаментом прогресса. Никаких опознавательных знаков, никаких вывесок или логотипов — только номер здания, светящийся холодным голубым светом над главным входом. Голубой — цвет кислородного голодания, вспомнил Мартин из курса физиологии. Цвет удушья.

Мартин проверил время — 14:45. Пятнадцать минут до собеседования. Он всегда приходил заранее — привычка, выработанная годами учебы. «Лучше ждать пятнадцать минут, чем опоздать на пятнадцать секунд» — говорил его отец. Отец, который всю жизнь приходил вовремя на работу в банк, вовремя уходил домой, вовремя ложился спать. Человек-часы, существующий по расписанию. Мартин вдруг подумал — а что если у его отца тоже есть невидимый таймер? Что если у всех есть?

Утро выдалось суматошным. Ему пришлось собирать вещи из общежития, прощаться с соседями, подписывать документы об окончании института. Каждое «прощай» звучало как маленькая смерть, каждая подпись — как отречение от прошлого. Записка от загадочных Автентиков не выходила из головы, но Мартин решил не упоминать о ней никому, включая Кайрена. «Красные таймеры. Реалы и копии.» Слова крутились в голове как заевшая пластинка, лишенная контекста, но полная скрытого смысла. Что бы ни скрывалось за этим странным предупреждением, он разберется с этим сам.

Он коснулся кармана, где лежала записка. Бумага казалась горячей даже через ткань — иррациональное ощущение, которое он не мог объяснить. Может быть, это просто нервы. А может быть, некоторые тайны физически тяжелее других.

Глубоко вздохнув, Мартин направился к главному входу. Воздух вокруг здания казался плотнее, словно само пространство здесь имело другую консистенцию. Он читал о гравитационных аномалиях вокруг массивных объектов — может ли здание быть настолько «тяжелым» в метафизическом смысле, что искажает реальность вокруг себя? Стеклянные двери бесшумно разъехались перед ним, впуская в просторный вестибюль. Движение было таким плавным, таким беззвучным, что на мгновение Мартину показалось, будто он проходит сквозь мембрану между мирами.

Внутри было прохладно и тихо. Тишина была не просто отсутствием звука — она была присутствием чего-то иного, активным подавлением шума жизни. Пол из полированного черного мрамора, стены из того же материала, что и внешний фасад здания. Черное на черном на черном — словно дизайнер страдал от хроматической анорексии, патологического страха перед цветом. В центре вестибюля располагалась круглая стойка ресепшн с единственным дежурным — мужчиной средних лет в строгом черном костюме. Его лицо было настолько невыразительным, что казалось маской. Или результатом пластической операции, удалившей все следы индивидуальности.

— Добрый день, — Мартин подошел к стойке. Его голос прозвучал неожиданно громко в этой храмовой тишине. — Меня пригласили на собеседование в Статистический Исследовательский Центр. Моя фамилия Ливерс, Мартин Ливерс.

Дежурный поднял глаза от монитора, встроенного в стойку. Его взгляд был одновременно внимательным и отстраненным — взгляд человека, который каждый день видит сотни посетителей и не запоминает ни одного. Или взгляд того, кто видит не лица, а данные. Не людей, а файлы.

— Статистический Исследовательский Центр, двенадцатый этаж, — произнес он ровным голосом. Интонация была настолько механической, что Мартин на мгновение усомнился — говорит ли он